Книга Неснятое кино, страница 57 – Виктор Шендерович

Фема кивнула.

– Зачем?

Фема сморщила носик, и Альберт с трудом сдержал непедагогическую улыбку.

– Этого делать нельзя, – сказал он. – Это не твое.

– Все люди – братья! – заявила девочка. – Ты мне – брат. Это наше общее. Что это?

– Бинокль.

– Зачем?

– Чтобы приближать то, что далеко, – ответил Альберт и сам усмехнулся. – И отдалять то, что близко.

– Зачем отдалять то, что близко? – спросила Фема.

Альберт прокашлялся.

– Я тебе утром все объясню, ладно?

– Почему утром?

– Потому что ночью надо спать.

– Хорошо, – согласилась Фема. – Спи. Я тут посижу. Меня как будто не будет!

– Нельзя, Фема.

– Почему?

– Не знаю, – признался Альберт.

– Тогда можно, – подвела итог переговоров Фема и при строилась у изножья раскладушки.

Альберт уже закрывал глаза, когда она вдруг осторожно потеребила его за ногу:

– Погоди. Я хотела спросить важное.

– М-м…

– А как ты узнал, что мы здесь?

– Ну, там… дали координаты… – Альберт засыпал. – Европейский фонд…

– А они откуда узнали, что мы здесь?

Альберт забурчал в ответ что-то совсем невнятное – он спал.

А Фема, озадаченная собственным вопросом, начала щелкать себя по темечку, повторяя:

– Откуда они узнали, что мы здесь?

И вдруг вскочила: где-то вдалеке послышались крики погони.

Вскочил и Альберт:

– А?

– Карачура поймали? – тревожно спросила Фема.

Она высунулась из юрты и наткнулась на Правую Руку.

– Где он?

– Кто?

– Мой сын! – крикнул Правая Рука. – Где Локоток?

Шла переправа через реку. Горели фонарики – и пылали факелы в примотанных консервных банках.

– Локоток! – метался в ночи Правая Рука.

Фема бегала по берегу реки, но Вождь отбрасывал ее прочь и что-то кричал, не позволяя идти с мужчинами.

Альберт, сорвавшийся следом, отставал – и поспел в самый разгар резни с настигнутыми карачурами… Мокрый и растерянный, он отпрянул от крови за мшистый огромный валун – и вдруг, в метре от себя, увидел Локотка, связанного, с кляпом во рту.

Съежившийся и напуганный происходящим не меньше, чем его пленник, молодой карачур отползал по камням, держа у горла мальчика нож. При виде Альберта он издал гортанный звук, смысл которого был совершенно ясен: «Уходи!»

Локоток выл сквозь кляп, и юный карачур никак не мог сделать простое движение – ножом поперек чужого горла. Он все отползал, таща пленника…

– Погоди, – шептал карачуру Альберт, медленно идя за ним и не сводя глаз с ножа. И протянул вперед пустые руки, доказательство мирных намерений. – Погоди…

Сзади на карачура обрушился удар. И за упавшим телом обнаружилось торжествующее лицо одного из воинов.

Ночной праздник был в разгаре. Костры горели у реки. Из кассетника лилось что-то воинственно-патриотическое, рядом вприпрыжку выделывались воины. Пара из них были в хаки. Вуду в фуражке, напоминающей генеральскую, руководил ритуалом победы.

Женщины перевязывали раненых…

Локоток, стуча зубами, пил у костра что-то горячее. Рядом сидел на корточках отец. Неподалеку стояла виноватая Фема, но Локоток делал вид, что не видит ее.

А к Альберту давно прилип пьяноватый Воин.

– Ты теперь брат нам, понимаешь, – говорил он. – Братуха! – И, обернувшись к другому аборигену, с наслаждением, в десятый раз приступил к подробностям победы. – Но как мы этого накололи, да?

Окровавленный юный карачур сидел, привязанный к дереву под черепом.

– Я его не… накалывал, – с трудом выговорил Альберт.

– Ла-адно! – добродушно заржал Воин. – Слышь, прикол! Руки ему показал – мол, ничего нет, а я сзади – раз!

Другой Воин, хохоча, дружески колотил Альберта по плечу. Все это, съежившись в сторонке, наблюдала Фема.

– Голова-а! – похлопывая Альберта по сгорбленной спине, повторял Другой Воин.

– Ну, – наливая, сказал первый, – давай. За нас.

Альберт пригубил и, под внимательным взглядом Воина, отпил еще совсем немного. Тот издал недовольный гортанный звук.

– Спасибо, – подойдя к Альберту, сказал Правая Рука.

– Я рад, что все обошлось, – сказал Альберт. И после паузы спросил про карачура: – Что теперь будет с ним?

– Тот же, что со всеми… – сухо ответил Правая Рука.

В котлах у реки что-то варили.

– О господи! – простонал Альберт. – Послушайте… Мы договаривались с Вождем…

– Зачем вы приехали? – перебил его Правая Рука.

– Я хотел помочь вам.

– Так хотя бы не мешайте! – отрезал отец Локотка. – Перед рассветом этого карачура убьет мой сын. Его время пришло.

Безнадежное молчание длиной в пару цивилизаций повисло между говорящими.

– Вы очень образованный человек… – сказал наконец Правая Рука. – Христос и всякое такое… Но нам тут жить!

– Мы договаривались с Вождем, – упрямо сказал Альберт.

– Разумеется, – отрезал Правая Рука. – Два грузовика, женщины и дети. Все в силе.

Локотка между тем уже готовили к ритуалу. Раскрашивали лицо, как раскрашивают их бойцы всех армий… Локоток встретил глаза Альберта, отвернулся и закаменел.

Карачур тоже все понял. Он поймал взгляд миссионера и начал что-то говорить – отчаянно, одними губами. Взгляд Альберта на эти губы перехватил Воин, и карачур получил короткий сильный удар в лицо.

– Молчать, мясо!

Альберт сорвался в свою юрту. Быстро допил то, что было в посудине, тут же налил еще и снова опустошил. А снаружи уже раздавались ритмичные хлопки и подбадривающие крики – начинался ритуал инициации Локотка.

Альберт заткнул уши и повалился навзничь.

Рассвет проник в палатку, где ничком лежал миссионер. Над ним стоял человек в хорошем пальто на голое тело – Вождь Народа Конца Света.

– Мой юный друг! – потеребив за плечо лежащего, сказал он.

Альберт открыл глаза.

– Вы очень устали вчера, – сказал Вождь, – но дело – прежде всего…

– Дело? – Альберт пытался прийти в себя.

– Грузовики, – напомнил Вождь. – Гуманитарная помощь. Вы же приехали нам помочь.