Книга Неснятое кино, страница 58 – Виктор Шендерович

– Помочь, – сказал Альберт. – Да-да…

Он вышел из юрты. У столба, где вчера сидел связанный карачур, лежали перерезанные веревки и темнело пятно на камнях. Дымились котлы у реки. Стояло мертвое дерево с черепом, текла река, и полоскала белье туземка; вдали лежали брошенные остовы кораблей, ржавые баки… Пьяный туземец набирал из банки мутноватое зелье оловянной кружкой. Из невидимой радиоточки звучало что-то воскресное, бодро-попсовое…

Альберт умывался водой из тазика, осматривая место командировки новыми глазами.

– Здравствуйте, – сказал он Правой Руке.

– Доброе утро, – ответил тот нейтрально.

Альберт помедлил… Он хотел что-то спросить, но не решился. Мальчика не было видно среди людей просыпающегося племени.

Привычно агукала женщина с младенцем на руках:

– Это кто у нас проснулся? Это Дудо проснулся. Дудо, да-а… Дудо-мальчик! Дудо вырастет большо-ой, волосатый, как папа. А где папа? Где папа? На работе! Забьет карачура, придет домо-ой! Как папа охотится на карачуров? У-у-у !

– У-у-у! – повторял младенец, и женщина смеялась и делала ему «козу».

Альберт все-таки решился:

– Простите, а ваш сын?..

– Он отдыхает.

– Может быть, я могу… – предложил Альберт. – У меня есть лекарства…

– В этом нет необходимости, – отрезал отец.

– Мой друг! – К ним подошел Вождь. – Настало время сделать еще один шаг к торжеству гуманитарных ценностей. Мы тут, пока вы спали, составили небольшой список первоочередных нужд…

И достал из кармана пальто лист бумаги.

– А тротил вам зачем? – спросил Альберт, изучив список.

– Абсолютно необходимая вещь, – заверил Вождь и, приложив руку к сердцу, шепотом добавил: – Исключительно в мирных целях.

– Понятно. Но мы договаривались…

– О, разумеется! Все давно готово.

– Можно? – спросил Правая Рука.

Вождь кивнул, и Правая Рука дал отмашку Агуне.

Агуня, мирно чесавшая волосы, вдруг зашлась в крике. Народ в волнении сбежался к колотящейся в экстазе женщине.

– О-о-о! – выла Агуня. – О-о-о! Что я вспомнила!

– Что ты вспомнила, Агуня? – задал наводящий вопрос Правая Рука.

– Я видела сегодня ночью духов реки!

Общий вздох любопытства и ужаса пронесся по народу.

– Ну вот, видите, – тихо сказал Вождь. – А вы не верили.

– Ваша теща – очень способный человек, – ответил Альберт.

– Сам удивляюсь, – пожал плечами Вождь. – Мама, у меня к вам просьба: вы расскажите свой сон Народу Конца Света. – И, широко улыбнувшись, повернулся к Альберту: – А нам – пора!

Кетчуп, бомжеватого вида человек, пил настойку, сидя на мостках у реки. Чем-то он неуловимо отличался от остальных – может быть, глазами, в которых иногда мелькал острый и болезненный интерес к происходящему.

Этими его глазами мы видели Альберта, шедшего к своей палатке с Вождем; видели, как он выходил оттуда с рацией; замечали невидимые Альберту перемещения людей по легким знакам Вождя и Правой Руки…

– Я прошу ускорить рассмотрение заявки! – говорил Альберт. Ответный голос в рации был почти неразличим через хрипы радиопомех. – Вы не понимаете остроты ситуации…

К говорящему тем временем сходился помаленьку Народ Конца Света. Убогий, сидя неподалеку, продолжал свои эксперименты со спичками: он зажигал очередную, и снова обжигался, и с криком тряс обожженной рукой.

– Я знаю, что существуют сроки, – говорил Альберт, – но прошу вас их максимально сократить! Хорошо. Хорошо. Когда? Я очень надеюсь… Спасибо! Мы будем ждать! Конец связи.

Альберт выключил рацию – и только тут увидел, что вокруг стоят люди. В их поведении что-то изменилось: они держались немного развязнее прежнего, почти нагло.

– Добрый день, – сказал Альберт.

– Когда поедет грузовик? – не ответив на приветствие, спросил жирный абориген.

– Сперва полетит самолет… – начал было Альберт, но тут жилистый детина зашел в его палатку и вышел оттуда с аптечкой.

– Поставьте, пожалуйста, лекарства!.. Эй, уважаемый!

Детина, помедлив, поставил аптечку на землю.

– Сперва полетит самолет, – закончил Альберт. – А потом от самолета поедет грузовик.

– Когда?

– Через три дня… Там будет много важных вещей. Но прежде…

– Что? – Альберт резко обернулся: хмурый одноглазый дядька стоял сзади и совсем близко. – Что «прежде»?

– Я думаю, вы уже поняли, – ответил миссионер, стараясь вернуть дистанцию, – прежде вам нужно будет перестать есть людей.

– А кого ж тогда есть? – спросил жирный абориген.

– Дичь, рыбу. Кроме того, у вас будут каши, овощи, много разных консервов…

– Это не то, – отрезал жирный.

– Не наш путь, – подал голос жилистый.

– Но духи реки запретили вам есть карачуров! – запротестовал Альберт.

– Только женщин и детей, – ответил жилистый. – И потом: это наши духи, наша река…

– Это наше дело! – внятно произнес одноглазый. – Зачем вы вмешиваетесь в наши внутренние дела?

– Вы живете среди нас! – подала звонкий голос баба. Девочка, прячась за ее юбку, испуганно таращилась на Альберта. – Уважайте наши обычаи!

– Ваши обычаи? – волнуясь, начал Альберт. – Видите ли…

Но не договорил: крепкий детина, подойдя, забрал у него из рук рацию.

– Отдайте, пожалуйста, – сказал Альберт. Он старался говорить спокойно, но голос предательски дрогнул. Детина, глядя Альберту прямо в глаза, нагло поцокал языком. Альберт огляделся: все смотрели ему прямо в глаза.

– Отдайте рацию, – сказал миссионер, уже понимая, что говорит это зря. – Я пожалуюсь Вождю!

Детина поцокал еще раз и ушел, унося рацию. Люди Народа Конца Света еще постояли несколько секунд. Они смотрели на миссионера безо всякого выражения на лице. Как на вещь. Потом начали расходиться.

Подошла Агуня, хрустя пакетиком чипсов.

– Хорошая штука, – сказала она.

– Что?

– Вкусно, говорю. Скажи, чтобы прислали еще таких.

– Уже не могу, – сказал Альберт. Он стоял серее тучи.

– Отобрали говорилку? – переспросила Агуня.

– Отобрали.

– Говорилки, значит, уже нет.

Альберт покачал головой.

– Малахольный… – протянула Агуня и облизнулась. – А голова – есть? – вдруг негромко спросила она.