Онлайн книга «Неснятое кино»
|
– Привет, – раздался рядом голос мальчика. – Здравствуй. – Альберт даже не заметил, когда вошел Локоток. – Я тут посижу? – Хорошо, – согласился Альберт. Локоток сел. – Давай сварим микроба? – предложил он после паузы. – Прости. – Альберт с трудом выдавил улыбку. – Не хочется. Они еще помолчали, а потом Локоток спросил: – Шибанутый, тебе страшно? – Страшно, – ответил Альберт. – Потому что тебя убьют? – Да. Откуда ты знаешь? – Все говорят… – Надеюсь, это сделаешь не ты, – сказал Альберт, и мальчик вдруг бросился на него с воем и с кулаками: – Смеешься, да? Смеешься! – Ты что! Ты что?.. Альберт не сразу сумел поймать Локотка за руки, а тот кричал ему в лицо, задыхаясь, сдавленным голосом: – Если бы был другой карачур, я бы смог! Я бы смог! А этот смотрит прямо в глаза! Я же не виноват, что он на меня… смотрит! И прямо как будто говорит: а я тебя не убил, а я тебя не убил! И у меня руки как не свои, и всего прямо… бьет внутри… К-колдовство какое-то! – Так ты его не убил? – ахнул Альберт. – Не смог! – в отчаянии простонал мальчишка. – Опозорил отца-а! И он зарыдал на руках у Альберта. Фема порывисто целовала руки Вуду. – Ну-ну, что ты, что ты… – говорил старик. – Ты все запомнила? – Конечно! Когда крикнет сова – сначала один раз, а потом два… – Умница, – сказал Вуду и погладил ее по голове. – А теперь ступай к нему. Вождь остановился у костра, перед которым, не мигая, сидела Агуня. – Может быть, пора спать? – произнес он, помолчав. – У меня осталось мало времени, – ответила женщина. – Вам рано думать о смерти, – сказал Вождь. – Ты помнишь мою дочь? – вдруг спросила Агуня. – Да, – ответил человек в пальто на голое тело. – Я видела ее сегодня, – просто сказала Агуня. Она подняла взгляд от огня. – Иногда я вижу сны без твоих указаний, Вождь. Она плакала. Вождь ничего не ответил. – Зачем это все, если она плакала? За спиной Агуни бесшумно возник Правая Рука. Вождь поймал его взгляд и дал знак рукой: сейчас. – Ладно, – вздохнула Агуня. – Иди, начальник. У тебя так много дел… Глубокая ночь дышала вокруг реки. Локоток стоял на берегу реки, всхлипывая и тайком щелкая себя по темечку. Стражи пили у палатки Альберта, поглядывая на полог. Где-то женщина баюкала своего Дудо: – Дудо вырастет большой. Он никого не будет бояться. И все будут его любить… И духи реки его не тронут, и будет Дудо жить долго-долго… Альберт лежал, глядя в темную ткань палатки, у изголовья сидела Фема. – И найдет волшебную траву, – баюкала женщина, – и станет быстрым и невидимым, и съест всех карачуров… Всех-всех! – нежно и страстно повторила она. – Мы не виноваты, – сказала Фема. – Мы так живем. – Я знаю, – сказал Альберт, и вздох все-таки вырвался из его груди. – Черт возьми, как глупо! – Ну-ну-ну, ничего-ничего… – сказала Фема и осторожно погладила его по голове. – Поболит и пройдет, поболит и пройдет… Совсем рядом, из-за тонкой ткани, начали раздаваться откровенные звуки любви. Альберт отвернулся. Но женский стон пробивал небеса, и Фема вдруг наклонилась и повернула голову Альберта к себе: – Я тоже хочу так! – Нельзя, Фема. – Можно. Поцелуй меня! Фема закрыла глаза и замерла, приоткрыв губы. Альберт провел рукой по ее волосам и, чуть нагнув ее голову, осторожно поцеловал в глаз. – Нет, по-настоящему! – потребовала Фема. – Тебе надо еще немножко подрасти, – механическим голосом ответил Альберт. – Но тебя завтра съедят! – крикнула Фема. Альберт ничего не ответил, и она укусила его в плечо. Бедняга вскрикнул. – Ты не хочешь поцеловать меня по-взрослому! Ты не можешь ради меня съесть карачура! Ты меня не любишь! У-у-у! Она съежилась и тихо завыла в пол. Альберт сел на раскладушке. Он не знал, как поступают в таких случаях. Потом он обнял Фему и поцеловал в макушку. – Ну, не обижайся, – говорил он, гладя ее по вздрагивающей и податливой спине, – ну, милая, ну, хорошая… Она порывисто прижалась к нему. – Ты меня не любишь, но я все равно тебя спасу! Слушай… И что-то зашептала Альберту в самое ухо. Негромкий свист пролетел над рекой – и воины, стерегшие Альберта, переглянувшись, бесшумно ушли. Уходя, один из них кинул внимательный взгляд на палатку. – Они собираются бежать, – говорил Вуду. – Пришелец и дочь вождя. – Бежать? – В полупотухших глазах Воина блеснули искры. – Куда? – Туда, откуда он пришел. – Вуду указал в темноту. – За бугор! Но главное, Вождь тоже в заговоре: он сам приготовил зелье для стражи. Воин выпрямил спину: – Вождь? – Ты все услышишь своими ушами, – отрезал Вуду. – Когда он крикнет совой, они побегут вдоль ручья. Старый Воин улыбнулся и издал хищный хрип, предвестник большой охоты. – Вуду хочет, чтобы мы бежали? – Альберт заглядывал в лихорадочно блестевшие глаза Фемы. – Вуду? – Да! Духи реки велели ему… Мы сейчас спрячемся, а потом он все объяснит папе, и все будет хорошо. Ты меня любишь? – Не знаю. – Альберт мотнул головой и улыбнулся. – Наверное, люблю! – Он крепко взял ее за запястья. – Но мы никуда не побежим. Снаружи раздался крик совы, и Фема, выдрав руки, змеей метнулась к пологу. Стражи снаружи не было. – Никого. Скорее! – Мы никуда не побежим. Сдвоенный крик совы пронесся над берегом. – Ты что? Скорее, скорее же, ну! – тянула Альберта обезумевшая Фема. – Опомнись!.. – тряс он ее. – Это ловушка! Но Фема ничего не слышала. Мотая головой и тихо воя, она тянула пленника к выходу. И наткнулась на вошедшего отца. Он молча дал Феме пощечину. Девочка рухнула на пол и начала выть, лежа в ногах у мужчин. – Как же я вас всех ненавижу, – раздельно сказал Альберт. – Приятно иметь дело со взрослым человеком, – ответил Вождь. Потом нагнулся и осторожно коснулся плеча дочери: |