Книга Убегающий от любви, страница 101 – Юрий Поляков

— Что вы со мной делаете, Александр Михайлович!

— Я?!

— Вы давно уже должны сидеть во втором ряду с экспертами!

Она схватила Сашу за рукав, протащила сквозь толпу и поволокла по лабиринту узких проходов между фанерных перегородок, с которых свисали клочья разноцветной материи. Наконец они оказались в ярко освещенной студии. Посредине высился круглый подиум. На нем стояли три массивных кресла, а рядом — большой розовый куст в керамической кадке. Розы, судя по всему, были искусственные. С одной стороны подиума возвышался сложно изломанный задник с переливающейся огромной надписью «Семейные катастрофы». Причем гигантская буква «А» представляла собой довольно сложную конструкцию. Верхний треугольник являлся отверстием в человеческий рост, а нижняя, трапециевидная часть циклопической буквы образовывала лестницу, по которой, очевидно, спускались к зрителям герои ток-шоу. С противоположной стороны был амфитеатр, составленный из желтых пластмассовых сидений. По сторонам съемочной площадки на специальных возвышениях торчали две камеры, и возле них возились операторы с большими наушниками на головах. Третья камера была укреплена на длинной — метров шесть — ажурной стреле вроде тех, что бывают у передвижных подъемных кранов. Благодаря какой-то хитрой механике два паренька управляли стрелой таким образом, что камера плавно перемещалась по всему подиуму и зрительному залу.

Трусковецкая усадила Сашу во втором ряду между тяжко дышавшим толстяком в массивных очках и крашеной блондинкой, одетой почему-то в генеральскую форму времен Отечественной войны 1812 года.

— Знакомьтесь, наши эксперты! — представила Нина. — Великий магистр белой магии Данилиана Юзбашьянц.

— Великий магистр высшей белой магии! — строго поправила Данилиана и кивнула.

— Конечно, великий и, разумеется, высшей… — поправилась Трусковецкая. — Извините!

— Калязин… — отрекомендовался Саша.

— А это профессор сексопатологии Константин Сергеевич Либидовский.

— Калязин… Издательство «Маскарон». — Саша пожал мягкую влажную руку сексопатолога.

— Это у вас выходила книжка Хуппера «Алиса в Заоргазмье»? — спросил он, борясь с одышкой.

— У нас.

— И напрасно. Хуппер не сексопатолог, а шарлатан.

Зал тем временем заполнился. Подбежал патлатый паренек и показал, как следует держать микрофон, если захочется что-нибудь сказать, — не далеко ото рта, но и не впритык.

— Скажите что-нибудь! — приказал он Калягину.

— А что я должен сказать?

— Звук нормально! — раздался зычный голос откуда-то сверху, и паренек умчался.

Следом появилась девчушка в клеенчатом передничке. Обмакнув в пудру большую кисточку, она легко обмахнула лицо Калягину, потом долго возилась с потной физиономией Либидовского. К Данилиане гримерша даже не притронулась, ибо над недвижным лицом магессы уже основательно поработал даже не гример, а, наверное, скульптор.

— Будем начинать! — распорядилась Трусковецкая и спросила в микрофон: — Что со светом?

— Свет — нормально! — ответил громовой голос сверху.

— Где Альберт?

— Сейчас освободится. Дает интервью американцам…

— Каким еще американцам? — возмутилась она. — Через час нас выгонят из студии к хренам собачьим!

— А ты пока зал погрей! — посоветовали сверху.

Трусковецкая тихо выругалась и с нелегко давшейся ей балетистостью взбежала на подиум:

— А вот сейчас мы проверим, как вы будете приветствовать нашего ведущего! Представьте, что я — это он. Итак, встречаем: Альберт Сугробов — автор и ведущий телешоу «Семейные катастрофы»!

Зал зааплодировал.

— Неплохо, — похвалила она. — Но как-то безрадостно. Еще раз. Встречаем: автор и ведущий телешоу «Семейные катастрофы» Альберт Сугробов!

Зал снова захлопал.

— Уже лучше! Но без огонька. А теперь еще раз и с огоньком!

Это повторялось раз семь и напомнило Калягину новогодние елки детства, когда вот так же неуемный Дед Мороз с садисткой Снегурочкой заставляли ребятишек отбивать ладошки, чтобы зловредная елочка наконец-то зажглась.

Внезапно на подиум выбежал хмурый Альберт Сугробов. Зрители встретили его шквалом аплодисментов. Удовлетворенная Трусковецкая спустилась в зал и села на свободное место впереди Саши.

Шоумен был одет в длинный красный пиджак с белыми муаровыми лацканами и черные брюки в облипку, напоминавшие скорее спортивное трико. Его наголо обритая голова сияла, как чугунное ядро. Глядя в зал с умело скрываемой ненавистью, он терпеливо переждал овацию, расправил плечи, оснастился ребяческой улыбкой и начал:

— Добрый день, дорогие телезрители! В эфире ток-шоу «Семейные катастрофы»! Хочу напомнить, что спонсор нашей программы — самый крупнейший во всем мире производитель детского питания фирма «Чайлдхудфудинтернейшнл»!

Выкрикнув последнее слово с восторженным надрывом, он указал рукой на висевшую в воздухе на тросиках эмблему фирмы — румяного карапуза с прожорливо разинутым ртом.

— Стоп! Еще раз! — гаркнул злой голос сверху.

Дело в том, что в этом, прямо скажем, непростом слове «Чайлдхудфудинтернейшнл» уставший от многочасового говорения шоумен допустил некую не совсем приличную невнятность… Сидевшая впереди Трусковецкая передернула плечами, оглянулась, встретилась взглядом с Калязиным и, видимо ища сочувствия, тяжко вздохнула. Саша понимающе кивнул. Сугробов тем временем прошелся по подиуму взад-вперед, поигрывая плечами, точно готовясь к теннисной подаче.

— Работаем! — приказали сверху.

— Добрый день, дорогие телезрители! В эфире ток-шоу «Семейные катастрофы»… Хочу напомнить, что спонсор нашей программы — крупнейший в мире производитель продуктов для детей фирма «Чайлдхудфудинтернейшнл»… — Выговорив опасное слово, шоумен торжествующе глянул вверх и продолжил: — Сегодня мы поговорим о таком тяжелом случае, как уход мужа из семьи в целях… в целях… Стоп! Сначала… — Он замахал руками, достал из кармана шпаргалку, исследовал ее сначала молча, а потом прочитал вслух: — «…в целях создания новой семьи или в поисках свежих сексуальных ощущений…» Кто это написал?! — заорал он. — Голову оторву!

Трусковецкая дернулась, снова повернулась к Саше и поделилась:

— Дебил! Двух слов выучить не может… Когда я была диктором Центрального телевидения, он работал осветителем… Маразм!

— М-да-а… — Калязин покивал и сразу вспомнил, откуда ему знакомо лицо редакторши.

На ходу поправили текст, и с третьей попытки Сугробов одолел вступление. Но тут выяснилось, что парчовый галстук ведущего сбился набок, и пришлось делать еще один дубль. Наконец шоумен перешел к сути дела.

— Брошенная, оставленная на произвол судьбы жена! — В его голосе появились патетические подвывания. — Что чувствует она? Как мыкает свое горе? Как борется за утраченное счастье? Об этом нам расскажет домохозяйка Ирина! Встречаем: брошенная жена Ирина!