Онлайн книга «Убегающий от любви»
|
Наконец все угомонились. — Скажите, Анатолий, — строго спросил ведущий, оставляя в покое розы, — вы готовы вернуться к Ирине? — Нет! Зал ахнул. — Почему же? — Это невозможно. Я не хочу возвращаться в прошлую жизнь. Я встретил другую женщину… Алену. Мне с ней хорошо. — А с Ириной вам было плохо? — Неплохо… Не знаю даже, как сказать. Мне с ней было никак. — Всегда? — Теперь я понял, что — всегда. Данилиана слева коротко хохотнула. — Диапазон приемлемости, — шепнул справа Либидовский. — А с Аленой вам хорошо? — Да. — Что же это за Алена такая волшебная? Чем же она так хороша? — Тем, что я ее люблю. — А Ирину не любите? — Нет, не люблю… Я благодарен ей за все хорошее, что у нас было. За детей… Но жить с женщиной, которую не любишь, по-моему, безнравственно… — А жену с детьми бросать нравственно?! Гаденыш! — злобно крикнула из зала какая-то вполне приличная женщина. Трусковецкая оглянулась и поискала глазами нарушительницу телевизионной дисциплины. — Во-первых, давайте без взаимных оскорблений! — призвал Сугробов. — На нас смотрят миллионы. А во-вторых, мы дадим слово и вам, уважаемая. Но позже… Потерпите! Что вы на это скажете, Анатолий? — Скажу: если бы вы хоть раз увидели Алену, то не называли бы меня «гаденышем»… — Ах так?! Будь по-вашему!! — радостно завопил шоумен. — Встречаем: разлучница Алена! Зал взвыл от такой наглости и бешено зааплодировал. По ступенькам уже спускалась молодая длинноногая особа в черных брючках. У нее были короткие рыжие волосы, и эта мальчишеская стрижка вкупе с узкими подвижными бедрами пикантно противоречила ее большой груди, волновавшейся под полупрозрачной кофточкой без всяких утеснений. — Предклимактерическая девиация с фрагментарной гомосексуальностью… — вздохнул справа Либидовский. Данилиана слева презрительно фыркнула, а Калязин с облегчением отметил, что эта хищная разлучница совершенно не похожа на Инну, разве что четкой, поставленной секретарской походкой. Алена решительно подошла к креслу, села рядом с Анатолием и успокаивающе погладила его напряженную руку. Пальцы у нее были длинные, с ярко-красными острыми ноготками. Угрюмое, почти злое лицо неверного мужа потеплело. А потрясенная Ирина смотрела на соперницу в каком-то жалком оцепенении, точно только сейчас наконец поняла всю бессмысленность надежд на возвращение мужа… — Хороша-а стерва! — шепнула, обернувшись, Трусковецкая. — Хороша! — кивнул сексопатолог. — Не в моем вкусе, — отозвался Саша. Данилиана только пожала эполетами. Сугробов несколько раз обошел вокруг Алены, облизнулся и спросил: — Алена, вам не стыдно? — А почему мне должно быть стыдно? — Она нахмурила тонко выщипанные брови. — Вы разрушили семью! — Нельзя разрушить то, что уже разрушено! — Ну и бесстыжая! — взвизгнула в зале все та же вполне приличная женщина. — Выведу! — сурово пообещал Сугробов, найдя взглядом оскорбительницу, и снова обернулся к Алене: — Поясните, что вы имели в виду? — Семья должна помогать мужчине состояться в жизни, а не наоборот… — Что значит — наоборот? — А то! Анатолий — человек выдающихся способностей. В банке его считают одним из лучших, и я уверена — он сделает блестящую карьеру. Это для него главное! А знаете, чем его заставляли заниматься в прежней семье? — Вы нас пугаете… Чем же? — Обои клеить! — с гадливостью сообщила она. — Что же в этом плохого? — картинно изумился Сугробов. — А что плохого в том, если компьютером гвозди забивать! — тонко улыбнулась Алена. — Я думала… ему нравится… по дому… — пробормотала Ирина, совершенно раздавленная происходящим. — А как вы познакомились? — полюбопытствовал шоумен. — Мы вместе работаем. Толя мне сразу понравился… Я восхищалась его талантом и работоспособностью. Я ему старалась во всем помогать. Мы сблизились. Сначала просто как коллеги… Потом поехали вместе в командировку. И так получилось… — Что получилось? — Мы стали близкими… людьми… — Кто сделал первый шаг? — Не помню. Мы оба этого хотели… Когда все случилось, я поняла еще одну вещь: он был несчастен как мужчина… — То есть вы хотите сказать, в прежней семье Анатолий был неудовлетворен сексуально? — Да, именно это я и хочу сказать. Лицо Ирины исказилось беспомощной гримасой, и слезы заструились по щекам. Она закрыла лицо руками. Зал зароптал. И тут раздался по-базарному истошный вопль: — Тварь ты гулящая, а не помощница! — Это вопила, вскочив со своего места, все та же приличная дама. — Я полагаю, нам лучше уйти! — сказала Алена, густо покраснев, и резко встала. — Толя, мы немедленно уходим! — Нам гарантировали, что все будет в рамках приличий! — добавил, поднимаясь из кресла, Анатолий. — Прошу… Умоляю вас остаться! — заегозил Сугробов. — А вас, гражданочка, я, кажется, предупреждал… Он махнул рукой. Откуда-то возникли три дюжих охранника в черном. Под руководством сорвавшейся с места Трусковецкой они стащили бузотерку с кресла и повлекли к выходу. Почти уже утащенная за выгородку, ругательница вдруг на мгновение извернулась и, перед тем как исчезнуть навсегда, плюнула в сторону разлучницы Алены: — Будь ты проклята, лярвь паскудная! Из-за такой же суки я одна троих детей подымала!.. Зал возмущенно шумел, выражая солидарность с выведенной. — Сублимативная аффектация по истероидному типу, — доверительно пояснил Либидовский, наклонившись к Саше. Трусковецкая тем временем решительно схватила микрофон и строго предупредила: — Если сейчас же не успокоитесь, остановлю съемку! Но зал ревел. К счастью, голос сверху объявил, что нужно поменять кассеты и поэтому объявляется перерыв — пять минут. Это было очень кстати. Трусковецкая метнулась в ряды, стыдя и отчитывая наиболее горлопанистых зрителей. Сугробов грудью заступил дорогу Анатолию и Алене, которые, взявшись за руки, направились к выходу. Он их жарко убеждал, а гримерша тем временем обмахивала кисточкой его вспотевшую от переживаний лысину. Данилиана четким военным шагом поднялась на подиум, подошла к рыдающей Ирине и стала делать успокаивающие пассы над ее головой, время от времени стряхивая со своих пальцев что-то очень нехорошее. |