Онлайн книга «Первая встреча, последняя встреча...»
|
— Ты своих троих родила и сиди, не о тебе речь. А вот ты, — это уже мне, — допрыгалась в своем Ленинграде. — Здрасьте. — Вот тебе и до свиданья. — До чего это я допрыгалась? — А подумай. Как живешь? — Да ладно тебе, отец… — Виктор тянется к бутылке. — Нет, Витька, подожди, как я живу? — Филиппу зачем дала уйти? — Отец, да ладно, сколько можно об этом… — Что же мне, за хвост его было держать? — Действительно! — возмущенно вздыхает Нинка. — Женщина захочет — за что хочешь удержит. — Ну вы даете, Николай Митрофанович! — Отец, ты того… Больше майору не давать. — Жила бы как все люди, полной семьею. — Значит, важнее, по-твоему, казаться, чем быть? — Путем надо жить. А вот с этой самой философии… — И вдруг от суровости отца не остается и следа. — Наш генерал явился!.. — А на лице появляется радостная, но вороватая улыбка. — Здравия желаем, товарищ генерал! На пороге кухни стоит мама. В строгом, черном платье, тоже удивительно молодая, без единой морщинки. Вся благостная и отрешенная, что не мешает ей мельком и с презрением оглядеть наш стол. Она молча уходит в комнату, и я вижу, как там крестится на иконы, потом возвращается, уже сняв платок. — Антошка почему без куртки бегает? — Тепло, мама! — Антон в деда, солдат! — бодро заявляет отец, но глаза у него беспокойные. — А ты, солдат, уже прикладываешься? — Так дочка же приехала, как же… Под такое дело! — Из стаканов, без скатерти, креста на вас нет. Надолго к нам? — До завтра. — Значит, завтра на рыбалку махнем! — подхватывает отец. — Витька, как насчет рыбалки? Заговорили, заспорили о чем-то, мне непонятном. — Здравствуй, дочка. — Здравствуй, мама. Мама глядит на меня, а я гляжу на маму. — Все одна кукуешь? — Все одна, слава богу. Не верит, что слава богу, глаза печальные. Мама, ты вовсе не строгая, а самая добрая и понимающая на свете. И тепло от тебя родное, и запах, знакомый с детства. И так бы стоять с тобой, обнявшись, долго. — Выживу, мама, не бойся. Не повезло больше Антошке. Единственная рыбка приехала домой в банке, и что самое интересное — живет, плавает по кругу, тычется носом в стекло. А Антошка спит, усталый и счастливый. Я прикрыла к нему плотнее дверь и села за телефон. Узнать, что нового в доме. — Лариска? Привет. Ты одна? — Валюшка у меня. — Голос у Лариски взволнованный. — Тут такие события, скорей поднимайся. Поднимаюсь. Валюшка сидит на тахте вся зареванная, под глазом держит рубль, а под рублем — синяк. — Представляешь! Он ее избил! — Как тварь! — подхватывает, всхлипывая, Валюшка. — Я прошу: только, пожалуйста, в лицо не бей, как я в саду покажусь? А он… Как тварь! — А что случилось? — Приревновал, видите ли, отелло с клюшкой! — Я ему честно сказала: была на дне рождения, у Лариски можешь спросить, а он… — Кто тебя за язык тащил? — говорит Лариска. — Чего же мне было врать, если ничего не было? Он спрашивает: танцевала? Я говорю: подумаешь, всего два раза с одним мальчиком. А он: провожал? Я говорю: подумаешь, всего до остановки, а он… Как тварь! — снова захлебывается Валюшка от этого жалостливого слова. Я сажусь рядом, глажу ее кудряшки. — Дура ты у нас, Валюшка. Ты Сашку знаешь, зачем лезешь на рожон? Ври во спасение. — А еще лучше — бросай его, подонка! — вышагивает по комнате Лариска. — Было бы от кого терпеть. Уже давно ежу ясно, что он как спортсмен не состоялся. — Я его боюсь… — Убьет он тебя, что ли? Валюшка уверенно, почти восторженно кивает: — Убьет! Ты бы видела, какие у него глаза были! Белые! — Вообще, такой может убить, — подумав, соглашается Лариска. — Он столько всего в жизни пережил, у него такой характер взрывной, неустойчивый, — удобнее прилаживая рубль, рассказывает Валюшка. — И столько интриг в команде вокруг него, что он сейчас все может, он… Ой! — вдруг переходит Валюшка на шепот, и глаза у нее от страха округляются. — Это он! И мы тоже замираем, потому что в прихожей звенит звонок. — Не открывай… — одними губами лепечет Валюшка. — А если не он? Звонок звенит настойчиво. Мы все на цыпочках подкрадываемся к двери. — Кто там? — не выдерживает Лариска. — Ларис, Валюшка у тебя? — Он. — Ты с ума сошел. Я сплю. — А где она? — Я почем знаю. — Открой на минуточку. Заминка. Валюшка шепчет: — Скажи, не одна… — Я не одна. — Брось врать, с кем тебе быть? — Ты что — дурак? — Лариска вдруг обиделась. — Я же слышу ее голос. С кем она у тебя? — Сказано — ни с кем! — Значит, так. Или открываешь, или я ломаю дверь. Пауза. И вдруг — страшный удар по двери, вздрогнула вся квартира, качнулся кувшин на полке. — Ненормальный! Хулиган! Я милицию вызову! Бум!.. — еще удар. Валюшка в ужасе бежит в комнату, мечется, прикладывает ладошки к щекам: — Он сломает, правда сломает… Знаешь, сколько в нем весу? Снова вздрагивает квартира. Мы мечемся по комнате. Лариска — в прихожей: — Паразит, кто мне дверь чинить будет! — Может, правда вызвать милицию? — шепчу я. — Да ты что! — ужасается Валюшка. И, приняв отчаянное решение, подбегает к двери. — Сашка, перестань немедленно, слышишь? Ларискина дверь тут ни при чем! — Тогда выходи, — голос за дверью. — Не выйдет она! — выталкивает Валюшку из прихожей Лариса. — И вообще больше не ходи, не желает она иметь с тобой никаких отношений! А ты, дура, если выскочишь… — Да ты что, ни за что, клянусь! Бум!.. Страшнее прежнего. Валюшка принимает новое решение: — Надо звонить Герберту, он его послушается, пусть приедет… |