Книга Непобежденные. Герои Людиновского подполья в годы Великой Отечественной войны, страница 38 – Владислав Бахревский

Высокий, лицо сосредоточенное, но, должно быть, бабий баловень. Хорошим человеком до войны называли, а теперь – прислужник фашистский, гад.

Герасим Семенович вел карателей партизанской тропой. Тропа уперлась в просеку. Просекой шли километра два, потом краем болота, березником, посадками сосны и вступили в корабельный бор.

Поднялись на взгорье. Герасим Семенович сел на корневище великана лиственницы, сказал Ростовскому:

– Пусть разведку высылают!

– Это оно, волчье логово? – занервничал переводчик.

– Отсюда до базы меньше километра! – И самому тревожно стало: ушли – не ушли? Сила у немцев немалая. Все с автоматами. На вьючных лошадях минометы, пулеметы. К бою изготовились в считаные минуты.

Первыми пошли полицаи.

В каждой группе по семи человек. В обхват.

Немцы – следом, цепью.

Гуттенберг, узнав, что до базы около километра, поднял свой штаб, двинулись, ведомые Герасимом Семеновичем, красивой грядой.

Красота природы к войне неприложима. Лес великанов сосен, дали богатырские. Что слева, что справа. Снова втянулись в чащобу, и тут грохнуло и еще раз грохнуло.

Ударили автоматы, но майор определил: сработали мины.

Выдвинулись саперы.

Еще был взрыв, но через полчаса полицаи заняли партизанский лагерь.

Нашли котел со щами, с горячими.

Выходило – партизаны бежали совсем недавно. Два полицая убиты, подорвались. Осколками ранены четверо немецких солдат.

Гуттенберг отдал приказ преследовать партизан. И – снова взрывы. Погибли трое немцев, трое полицаев получили ранения. В ярости майор обстрелял лес из минометов и приказал отходить.

Вдруг оказалось: кто напал, тот и в ловушке. Миной разворотило брюхо лошади, покорежило миномет. Кого-то убило, кого-то ранило. Ни единого партизана не видели, а войны нахлебались.

Герасим Семенович был при переводчике. Цепким глазом охотника углядел растяжку, схватил Ростовского за руку.

Мину обезвредили. Вернулись в Думлово. На одной машине отправили раненых. Захлопывая за собой дверцу «опеля», майор показал на крайний дом:

– Нидербреннен! [11]

Но немцы подожгли сеновал.

Прибежали мужики, женщины, бревна сарая раскатали. Огонь чуть подпалил стену жилого дома, сгорело несколько тесовых досок крыши и куры. Корову немцы из сарая выпустили.

В тот же день трудами старосты и односельчан на крыше поменяли обугленные доски, сарай собрали, сеном поделились.

Дома Герасим Семенович показал жене и дочери нежданную награду: портсигар.

– Переводчик пожаловал. Говорит: серебро очень старое… Правду сказать, я ноги ему спас, а может, и саму жизнь. На мину чуть было не напоролся. Партизаны стрельбы не поднимали. Не хотели своих бойцов терять.

И радостно засмеялся.

– А ведь мы теперь с керосином.

Лиза кинулась обнимать отца:

– Папа! Ты же теперь Сусаниным работаешь! Па-а-а-па!

В Сукремли, в доме Виктора Фомина – вернее, в его погребе возле деревянного сарая, где хранили картошку, капусту, свеклу и соленья, – партизаны устроили тайник.

Люди из леса приносили в сарай очередную листовку, а забирали ее Шумавцов или Толя Апатьев.

Алеша знал Димку Фомина, в одной команде играли. Виктор был однофамилец, рабочий чугунолитейного завода. Шумавцову адрес мстителя дал Посылкин.

Лицо у Виктора уж очень обыкновенное, но улыбнется – и совсем другой человек, кладезь радости.

Шумавцов пришел к Виктору третьего ноября. Немцы как раз готовили к отправке в Германию четыреста человек.

– Листовка нужная, к молодежи, – сказал Алеше Виктор. – Но это не все. Обещают прислать взрывчатку.

– К седьмому?

– Приказано не спешить, а сначала приглядеться.

– К железной дороге?

– К железнодорожному мосту возле Сукремли.

– Его взрывали!

Взрыв моста был первой партизанской диверсией, только проку в ней оказалось уж очень немного. Взрыв покорежил всего один пролет моста. Немцы пролет заделали за час, а за другой укрепили полотно дороги.

– Тебе, Алеша, приказано взорвать мост так, чтоб чинить его смысла не было.

Задание головоломное.

Шумавцов убрал листовки в потайной карман и отправился в церковь. Священник, отец Викторин, прилюдно пригласил его быть прихожанином. Значит, надо появиться в церкви.

Пришел в Казанский собор, а там праздник. Четвертого, оказывается, Казанская.

За стенами храма – война, немецкая неволя, а в храме островок России, народ празднует русские победы над врагами.

– Вы – соль земли! – говорил отец Викторин, протягивая руки к женщинам. – На ваших плечах дети, внуки, дом. Но это малая малость, потому что сегодня на ваших плечах – Россия. Ваша участь и ваш подвиг – жить и обязательно выжить. Спасти от гибели детей, стариков и самих себя. Будут живы дети – будет жив наш народ. Будут живы родители ваши, бабушки и дедушки – сохраним память о пережитом, о величии древнего нашего государства. Убережете себя – значит, и народ русский не исчезнет и не канет в небытие. Что такое народ? По слогам слово разделите. На-род. Это то, что можно народить, и вы, прекрасные и мудрые, труженицы безответные, хранители дома и любви, – нарожаете нашу, русскую силу!

Алеша слушал священника, затаив дыхание. Это – посильнее листовок. И это – суть борьбы, когда кругом тебя вооруженный враг.

Батюшка увидел Алешу. И теперь говорил ему. Люди это поняли, смотрели на паренька.

Конспирация по швам трещала, но это был урок науки о победе. Слова отца Викторина словно бы вылетали из отворенных Царских врат.

В словах огонь и еще что-то, прикасавшееся к сердцу.

– Давид, юноша годами, сказал огромному Голиафу: «Ты идешь против меня с мечом и копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа… И я убью тебя, и сниму с тебя голову…» А в Первой книге Маккавейской сказано: «Не от множества войска бывает победа на войне, но с неба приходит сила». Сказано кратко, но это – всем терпящим нашествие завет. – И улыбнулся батюшка, и засмеялся тихонечко. – Куда эта дивная сила придет сегодня? Да ведь на Русскую землю! К кому? Да ведь к народу нашему.

– Батюшка! Отец Викторин! – Женщины плакали, а отец Викторин поцеловал крест и благословил крестом паству.

Пошло какое-то движение, и Алеша увидел: женщины расступились и шепчут ему:

– Подходи! Ты – мужчина! Ты должен подойти первым!