Онлайн книга «Carpe Jugulum. Хватай за горло!»
|
Она склонилась к Маграт и что-то прошептала ей на ушко. – Но мы ведь не можем быть уверены в этом, – возразила Маграт. – Ты знаешь, как мыслит матушка, – пожала плечами нянюшка. – Первым делом она позаботилась бы о ребенке, – громко добавила она. – Герр Игорь, запрягай! – Йа, фрау мафтер, – смиренно ответил Игорь. – Мне показалось или ты только что пнул мое ведро? – Найн, фрау мафтер, профто я чувфтвовайт фебя гут, когда приказывайт четливый, твердый, приказной голоф, – откликнулся Игорь, ковыляя за упряжью. – Никакой «пожалуйфта», никакой «бывайт любезным»! Игорь должен знайт, как фтояйт. – Немного кривобоко? – уточнила Маграт. – Фтарый хозяин драит меня каждый день! [12] – с гордостью заявил Игорь. – И тебе это нравилось? – Конечно найн! Но так положеновайт. Он бывайт нафтоящий арифтократ. Я не дофтоин даже лизайт его фапоги… – Но все равно лизал? – спросила нянюшка. Игорь кивнул. – Каждый морген. Придавайт приятный блефк. – Хорошо, тогда помоги нам выбраться отсюда, и я позабочусь о том, чтобы всю оставшуюся жизнь тебя пороли надушенными шнурками, – посулила нянюшка. – Большой данке, но я вфе равно хотейт уезжать отфюда, – сказал Игорь, затягивая сбрую на лошади. – Они мне вфе надоедайт! Они нехорошо пофтупайт! Позоряйт вефь наш вид! Нянюшка вытерла лицо. – Мне всегда нравились люди, которые высказывают свое мнение честно и напрямоту, – кивнула она. – И я всегда готова протянуть им полотенце помощи… Я сказала, полотенце? Руку, конечно руку. – Неужели ты ему доверяешь? – спросила Маграт. – Уж я-то в людях разбираюсь, – прошептала нянюшка. – Кроме того, на человека, у которого вся голова шита-перешита, всегда можно положиться. – Валляй, валляй, валляй! – Всех порвать! – Верзуны! Из-за дерева осторожно выглянула лисица. По лесу, под проливным дождем, с безумной скоростью двигался человек, причем в лежачем положении. На нем был ночной колпак, кисточка которого волочилась по земле. Когда лисица поняла, что происходит, было уже слишком поздно. Из-под мужчины выскочила крошечная синяя фигурка и приземлилась лисице прямо на нос, нанеся меткий удар между глаз. – Видакс-фигакс? Рыло бац, лапыс дрыгс! Нак-мак-Фигль спрыгнул на землю с лишившейся чувств лисицы, схватил ее за хвост и, победоносно размахивая другой рукой, помчался догонять остальных. – Обхой! Обхой! Жракс-обожракс круглу нахт! Они выдвинули кровать на середину комнаты. Агнесса и Овес сидели по обе стороны и слушали, как Ходжесааргх кормит своих птиц. Иногда раздавался звон кормушки, а иногда – приглушенный вопль, после чего сокольничий некоторое время извлекал из собственного носа клюв очередного питомца. – Что-что? – переспросила Агнесса. – Прошу прощения? – Мне показалось, ты что-то шептал. – Я читал… э-э… короткую молитву, – откликнулся Овес. – А это поможет? – Э… Мне помогает. Пророк Брута говорил, что Ом помогает тем, кто помогает друг другу. – А он помогает? – Честно говоря, на сей счет существует несколько мнений. – И сколько именно? – Около ста шестидесяти – со времен Раскола Двадцать Третьего Февраля, 10.30 Утра. Тогда воссоединенные свободные хелониане (пупсторонний синод) откололись от воссоединенных свободных хелониан (краесторонний синод). Раскол был довольно серьезным. – Что, даже кровь пролилась? – спросила Агнесса. На самом деле это ее мало интересовало, зато отвлекало от мыслей о том, что за существо вот-вот очнется на этой кровати. – Да нет, завязался кулачный бой, и на одного из дьяконов пролили чернила. – Довольно серьезно, насколько я могу судить. – Кое-кому выдрали бороды. – Ничего себе. «Сект-маньяки», – сказала Пердита. – Ты надо мной смеешься, – с серьезным видом промолвил Овес. – Ну, это звучит несколько… тривиально. Вы всегда спорите? – Пророк Брута завещал: «Да будет десять тысяч голосов», – пояснил священнослужитель. – Иногда мне кажется, что он имел в виду, мол, лучше спорить между собой, чем казнить неверующих огнем и мечом. Все так сложно. – Он вздохнул. – К Ому ведут сотни путей. К сожалению, мне иногда кажется, что на большинстве из них кто-то разложил грабли. Вампир был прав. Мы утратили свой огонь… – Но вы жгли на нем людей! – Знаю… знаю… Краем глаза Агнесса заметила движение. Пар поднимался от одеяла, которым они укрыли матушку Ветровоск. Глаза матушки вдруг открылись и стали бешено вращаться. Ее губы зашевелились. – Ну, матушка, как ты себя чувствуешь? – бодро осведомился всемогучий Овес. – Ее укусил вампир! Что за дурацкие вопросы ты задаешь? – прошипела Агнесса. У матушки задергалась рука. Она открыла рот, ее связанное тело выгнулось дугой, потом снова обмякло. Агнесса прикоснулась ко лбу матушки и резко отдернула руку. – Она вся горит! Ходжесааргх! Принеси воды. – Уже иду, госпожа! – О нет… – прошептал Овес и показал на веревки. Они развязывались сами, крадучись скользили друг по другу, будто змеи. Матушка то ли свалилась, то ли скатилась с кровати и упала на четвереньки. Агнесса бросилась, чтобы поднять ее, но заработала удар локтем, от которого отлетела к стене. Старая ведьма открыла дверь и выползла под дождь. Когда первые капли упали на нее, она остановилась, тяжело дыша. Агнесса готова была поклясться, что некоторые из дождевых капелек зашипели. У матушки расползлись в стороны руки, она рухнула в лужу, но тут же попыталась встать. Сине-зеленый свет струился в открытую дверь конюшни. Агнесса заглянула туда и увидела Ходжесааргха. Он смотрел на банку из-под варенья, где горел белый свет, окруженный бледно-голубым ореолом, который пульсировал, распространяясь далеко за пределы банки. – Что это? – Это мое перо феникса, госпожа! Оно выжигает воздух! На улице Овсу удалось поднять матушку на ноги и даже заставить опереться на его плечо. – Она что-то произнесла, – сообщил он. – Я не разобрал, что именно. |