Онлайн книга «Стальная акула. Немецкая субмарина и ее команда в годы войны. 1939-1945»
|
— Это плохо? — Да нет, черт возьми, но лучше зайдем попозже. Они вышли на улицу. Рамер почесал живот и сказал: — Ты, наверное, большой оптимист. Она ведь к тому же очень дорогая, а мы всего лишь мичмана. — Ей наплевать на звания. По крайней мере, мне так кажется. — А что же ей нужно? — Наверное, приятная внешность. — Ну, я в это не верю. Об этом и речи быть не может. Ее интересуют только деньги, и больше ничего, — сказал Рамер и снова почесал живот, на этот раз сильнее. — У тебя что, блохи? — Да нет. Я вот что хотел спросить: у тебя есть деньги? — Мне хватит, — сказал Тайхман, скосив глаза на Рамера. — Можешь одолжить мне немного? — Только не на Лa-Жон. — Очень жаль, — вздохнул Рамер. — Но если ты прав и ей нужны не деньги, а что-нибудь другое, то я и без денег проведу с ней вечерок. Другому бы она отказала, но только не мне. — О себе я такого сказать не могу. Мне определенно нужны деньги. Она на меня и не взглянет, если у меня карман будет пуст. Так что много я тебе дать не смогу. Ты понял? Рамер закурил сигарету. — Что ты напишешь его родителям? — О том, что мы отрезали ему ногу, я писать не буду. Напишу, что он был убит на палубе и умер мгновенно. — Тайхман произнес эти слова быстрее, чем говорил всегда. — А какую дату ты собираешься поставить? Мне это нужно знать, поскольку я отвечаю за начисление жалованья. — Ту, что нужно. Не думаю, что его родители смогут увидеть боевой журнал нашей лодки. Если они не откроют гроб, все будет в порядке. — Я не думаю, что они его откроют. Я бы… Слушай, кто это? — Ага, глаза вылупил? — Боже милостивый, какая походка! — Это самый красивый мужчина во всем немецком флоте. Его превосходительство Эренфрид Бертольд князь фон Витгенберг-Вайсенштайн. — Откуда ты его знаешь? — Это наш старпом. — А как мне к нему обращаться? — Ну, не на суахили же. Старпом и вправду шествовал как принц. На нем была великолепно подогнанная синяя форма из дорогой саржи; обветренную шею оттенял воротник шикарной белой рубашки, открытый таким образом, чтобы были видны волосы на груди. На ногах были белоснежные теннисные туфли, почти полностью прикрытые широкими штанинами брюк. В левой руке он держал фуражку, как оперные певцы обычно держат шляпу, а правой размахивал тростью. Но самым поразительным в его костюме были знаки отличия. На левой стороне груди не было ничего, зато на правой красовался вышитый золотом немецкий крест, а в верхней петлице кителя, словно маятник, раскачивался на красно-белой ленте Железный крест 2-го класса. Из нагрудного кармана торчал кончик белого шелкового носового платка, сложенного в форме веера. — Никаких оваций, господа. Как я выгляжу, я знаю. Ну, как вы провели свою первую ночь? — В серьезных занятиях, читал Эрнста Юнгера. — Прекрасно, прекрасно. А теперь, если меня не подводит зрение, вы посетили одно достойное заведение? — Да, неплохое местечко. Но ничего из этого не вышло. Вы знаете Лa-Жон? — Не имел еще удовольствия познакомиться с этой выдающейся особой, но слышал о ней. — Зато наш командир уже имеет это удовольствие. — Неужели? Он уже получил его или только собирается? Я имею в виду… — Еще собирается. Они пока беседуют. — Ага… беседуют. — Старпом взял себя за подбородок и потер его. — У меня появилась идея — почему бы нам не пойти и не посмотреть на них? — Лютке это не понравится, — сказал Рамер. — Ну а каково ваше мнение? — спросил старпом. — Тогда пошли быстрее, — предостерег Тайхман, — пока они не поднялись наверх. И они помчались. Во время своего ускоренного марша к борделю они случайно толкнули майора авиации, который как-то нерешительно двигался в том же направлении. — Черт побери, господа, — крикнул он. — Где горит? — Мы спешим в бордель, господин майор, — объяснил Тайхман. Майор вздрогнул. — Возмутительно! — крикнул он им вслед. — Вечно флотские нас обходят! — Он был бы очень рад присоединиться к нам, — сказал Витгенберг. — У него такой несчастный вид. Они пришли вовремя. Старпом направился прямо к Лa-Жон, учтиво раскланялся, пробормотал часть своего имени и сказал: — Je suis trex heureux de vous connaitre, madame. [9] Ла-Жон кивнула. Старпом представил ей своих попутчиков. Тайхман впервые видел своего командира в такой растерянности. Лютке потерял дар речи и сидел, громко втягивая воздух крючковатым носом. — Permettez, madame, que je m'installe a cote de vous? [10] — спросил старпом и уселся рядом с ней. — Mais j'avais oublie de vous presenter mon capitaine. [11] — Что он сказал? — Он представил вас этой даме, господин капитан-лейтенант, — сказал Тайхман. — Ну вы и наглец, Витгенберг, — произнес Лютке. — Я не хотел оскорбить вас, господин капитан-лейтенант, — но если вам нужен переводчик… — Мне не нужен переводчик. — Mais votre prononciation est excellente, [12] — обратилась к старпому Ла-Жон. — Это один из моих подчиненных, — объяснил ей Лютке по-немецки. — Ma bouche sait encore autre chose que de parler francais, [13] — сказал старпом. — Je veux bien le croire, [14] — улыбнулась Ла-Жон с видом львицы, которая еще не решила, какой кусок мяса сожрать первым. — Что он сказал? — Старпом сказал, что тоже умеет свистеть, господин капитан-лейтенант, — пояснил Тайхман. — Что это означает? Чем он собирается свистеть? — Ртом, конечно. А вы подумали — чем, господин капитан-лейтенант? — спросил Витгенберг. |