Онлайн книга «Правда»
|
Раздался визг, по камням заскребли когти. Вильям перескочил с крыши на другую стену, осторожно прошел по ней и спустился в другой переулок. Потом побежал. Прячась по углам и срезая путь через проходные дворы, он через пять минут добрался до платных конюшен. В общей суете никто не обратил на него внимания. Он был просто еще одним человеком, который пришел за лошадью. Стойло, в котором в прошлый раз, вероятно, прятался, а может, и не прятался Глубокая Кость, теперь было занято лошадью. Она удивленно посмотрела на Вильяма. – Не оборачивайся, мистер Газетчик, – раздался голос у него за спиной. Вильям попытался припомнить, что же там находилось. О, да… подъемник для сена. И огромные мешки соломы. Куча местечек, где можно спрятаться. – Хорошо, – сказал он. – Во саду ли, в огороде, бегала собачка, – сказал Глубокая Кость, – парень, да ты свихнулся, должно быть. – Но я на верном пути, – возразил Вильям. – Думаю, мы… – Сл'шай, ты уверен, что за тобой не фледили? – Капрал Ноббс повис у меня на хвосте, – сказал Вильям, – но я стряхнул его. – Ха! Чтобы фтряхнуть Нобби Ноббса, достаточно просто повернуть за угол! – Нет, он шел по моему следу. Я же знал, что Ваймс отправит кого-нибудь следить за мной! – гордо сказал Вильям. – Ноббса? – Да. Это же очевидно… в теле волка… – ну вот. Вот он и проболтался. Но сегодня был день такой, день теней и секретов. – В теле волка, – повторил Глубокая Кость ровным голосом. – Да. Буду очень тебе признателен, если ты никому не расскажешь об этом. – Капрал Ноббс, – повторил Глубокая Кость тем же тусклым монотонным голосом. – Да. Послушай, Ваймс не велел мне… – Это Ваймс сказал тебе, что Нобби Ноббс – оборотень? – Ну… нет, не совсем. Я сам догадался, а Ваймс велел мне больше никому не рассказывать… – О том, что капрал – оборотень… – Да. – Капрал Ноббс не оборотень, мистер. Вообще никак, даже рядом не лежал. Человек ли он, это другой вопрос, но совершенно точно он не ликр… линко… ликантро… не чертов оборотень! – Тогда перед чьим же носом я только что разбил вонючую бомбу? – с триумфом спросил Вильям. Настала тишина. А потом зажурчала тонкая струйка воды. – Мистер Кость? – позвал Вильям. – Какую еще вонючую бомбу? – спросил голос. Он звучал несколько напряженно. – Думаю, ее самым агрессивным элементом было скаллатиновое масло. – Прямо под носом у оборотня? – Ну, в общем, да. – Мистер Ваймс вскипит, взбеленится, взбесится, выйдет из себя, изойдет на какашки Библиотекаря и придумает еще десяток способов быть в ярости, чтобы испытать их на тебе… – Ну, тогда мне лучше поскорее разыскать собаку лорда Ветинари, – прервал его Вильям. Он достал свою чековую книжку. – Я могу дать тебе чек на 50 долларов, это все что у меня есть. – И что это такое? – Ну, это вроде долговой расписки, только официально. – О чудесно, – съязвил Глубокая Кость. – Что мне в нем будет толку, когда тебя посадят под замок? – Прямо сейчас, мистер Кость, два очень неприятных джентльмена ловят по всему городу маленьких терьеров… – Терьеров? – переспросил Глубокая Кость. – Всех терьеров? – Да, и пока ты… – Типа, породистых терьеров, или просто всех подряд личностей, хоть немного похожих на терьеров? – Не похоже, чтобы они изучали родословные. В любом случае, что ты имеешь в виду под «личностями, похожими на терьеров»? Глубокая Кость снова замолчал. Вильям повторил: – Пятьдесят долларов, мистер Кость. Мешки с соломой сказали: – Ладно. Сегодня вечером. На мосту Незаконнорожденных. Приходи один. Э… меня там не будет, но тебя найдет… посланник. – И кому мне отдать чек? – спросил Вильям. Нет ответа. Он подождал немного и повернулся так, чтобы взглянуть на мешки. Там раздавался какой-то шорох. «Вероятно, крысы», – подумал он, потому что человеку там было спрятаться негде. Глубокая Кость был очень хитрым клиентом. Подозрительно вглядываясь в тени, Вильям ушел. Через некоторое время объявился один из служащих на конюшне грумов и принялся загружать мешки с соломой на тележку. Мешок сказал: – Эй, положи меня, мистер. Человек уронил мешок на пол, и осторожно развязал его. Из мешка выбрался небольшой, похожий на терьера пес, и принялся отряхиваться от приставшей к шкуре соломы. Мистер Хобсон не поощрял в своих служащих такие качества, как независимое мышление и пытливый ум, а поэтому за 50 центов в день плюс столько овса, сколько сможешь украсть, он их и не получал. Грум, вытаращив глаза, уставился на пса. – Это ты сказал? – спросил он. – К'нечно, нет, – ответил пес. – Собаки не умеют говорить. Ты что, тупой, или как? Эт' над тобой кто-то шутки шутит. Б'тылка пива, б'тылка пива, в'пил в'но. – Хочешь сказать, чревовещание? Я видел как-то чревовещателя, в балагане. – Прямо в точку. Так и думай дальше. Грум огляделся. – Это твои штучки, Том? – спросил он. – Ага, это я, Том, – сказал пес. – Я научился этой шутке по книжке. Чревовещать под видом безобидной маленькой собачки, которая вообще не умеет говорить. – Что? Ты никогда не рассказывал мне, что умеешь читать! – Там картинки были, – поспешно сказал пес. – Нарисовано, как язык и зубы использовать. Чертовски легко понять. О, а теперь маленькая собачка пойдет прочь… Пес бочком направился к двери. – Фу-у, – вроде бы проворчал он, – парочка больших пальцев, и вот они уже мнят себя царями чертовой природы. И умчался прочь. – Как это работает? – спросила Сахарисса и постаралась сделать умное лицо. Гораздо лучше было размышлять о технических проблемах, чем думать о том, что сюда могут снова ворваться те странные люди. – Медленно, – пробормотал Доброгор, возившийся с печатным прессом. – Ты понимаешь, что это значит? Каждый номер нам приходится печатать гораздо дольше, чем раньше. – Фы хотеть цфет, я дать фам цфет, – угрюмо возразил Отто. – Про скорость фы ничего не гофорили. Сахарисса снова поглядела на экспериментальный иконограф. Большинство картин сейчас рисовалось в цвете. Только самые дешевые импы рисовали черно-белые картинки, хотя Отто и утверждал, будто монохромная живопись является «самостоятельной формой искусстфа». Но печатать цветные картинки… |