Книга Проклятие Кеннеди, страница 114 – Гордон Стивенс

— Так где же?

Они все знали, где. У светофора рядом с Национальной ассоциацией почтальонов, сразу после того, как «линкольн» выедет из второго туннеля.

— Как они заставят машину Ястреба остановиться на нужной полосе? — спросил Джордан.

Потому что рядом со светофором две полосы, и «линкольн» может остановиться на любой из них.

— Очень просто.

Хазлам вспомнил одно утро в Северной Ирландии, тихое и спокойное, похожее на нынешнее. Армейский грузовик ехал по привычному маршруту, но в то утро у него сломался двигатель. Об этом сообщили разведчику из местного подразделения «Прово», [17] и террористы решили, что такой шанс упускать нельзя. Однако все было уже продумано, они сидели в канаве прямо напротив грузовика и не могли уйти незамеченными. В прессе, конечно, появился обычный набор жалоб и обвинений, но это был Южный Армах, а за этим подразделением «Прово» они охотились два долгих года.

— Как именно? — спросил Джордан.

— Здесь две полосы движения.

— Ну?

— Снайпер ждет, уже подготовив себе отход — возможно, с помощью мотоцикла. Он уже решил, с какой стороны от «линкольна» встанет, чтобы снять Ястреба, и сообщил об этом своему главарю. За пару минут, а то и меньше, до прибытия Ястреба на другой полосе ломается грузовик. Поэтому машина Ястреба вынуждена занять полосу, которую выбрал снайпер.

— Так можно привести машину на нужное место, но не остановить ее.

— С примыкающей к этому шоссе дороги выедет автомобиль прямо перед носом у Ястреба. Он будет легко узнаваем — модель, цвет, отделка, — чтобы снайпер понял, что мишень находится в следующей машине. Передняя машина притормозит у светофора. Что-нибудь невинное, скажем, заест двигатель. И Ястреб окажется на нужном место — и уехать нельзя, и выбраться тоже. Вперед нельзя — там машина, объехать ее мешает грузовик, а сдать назад помешают другие машины, которые подъедут следом.

— Но как устроить, чтобы нужный автомобиль оказался прямо перед Ястребом в нужное время?

— Запросто.

* * *

Бретлоу позвонил Хендриксу в семь.

— Зона стрельбы — перед светофором у Национальной ассоциации почтальонов, после выезда из второго туннеля в сторону Капитолия, — сказал ему Хендрикс.

— Хорошо.

— Голубь должен сидеть на заднем сиденье справа. В момент выстрела его автомобиль должен находиться в правом ряду. Нужно будет это обеспечить. Предлагаю грузовик с заглохшим двигателем на левой полосе.

Потому что в этом случае он, Хендрикс, сможет встать на разделительной полосе, и ему никто не помешает; в этом случае он до последнего момента сможет прятаться за грузовиком, а при отходе использовать его как прикрытие; в этом случае телохранитель Голубя, если таковой имеется, окажется в машине с другой стороны от него.

— Что еще? — спросил Бретлоу.

— Угол обстрела заднего сиденья маловат. Поэтому надо устроить так, чтобы «линкольн» Голубя встал прямо за другой машиной, чей двигатель заглохнет в нужный момент.

— Перед «линкольном» затормозит автомобиль. Он будет легко узнаваем, так что вы поймете, что позади него едет Голубь. — Бретлоу уже все продумал — ведь для этого ему не надо было знать точное место, где будет нанесен удар.

— Тогда надо быть уверенными, что перед машиной Голубя в нужное время затормозит именно наша машина.

Шеф уже все продумал — Хендрикс знал это.

— Голубя поведут по шоссе несколько других машин, впереди и позади него, так что он будет двигаться по нужной полосе и с нужной скоростью. Одна из этих машин и встанет на светофоре — а может быть, она вынырнет с боковой улицы. Остальные уедут, но не раньше, чем убедятся, что нужный автомобиль затормозил перед Голубем и тот не может объехать его.

— Когда вы все это организуете?

— Уже сделано.

Хендрикс так и думал.

— Когда мне дадут «добро»?

— Когда все будет известно наверняка.

* * *

Совещание групп из Лондона и Форт-Брагга началось в восемь, в гостиной специально снятого дома близ Истерн-Маркет. Почти все — мужчины, одна женщина, Хазлам во главе. Процедура была стандартной и накатанной: мишень, угроза и общий порядок действий в течение ближайших сорока двух часов: распределение ролей и возможность отрепетировать отдельные моменты.

Ко времени его последней сегодняшней встречи с Донахью — она состоялась в полвторого ночи — оба были заметно уставшими и подкрепляли свои силы виски с большим количеством содовой.

— Меня по-прежнему волнует Бретлоу.

Они были одни на задней веранде, выходящей в сад. Донахью сидел в кресле-качалке, которое сделал его дед по материнской линии, — когда его дочери были маленькими, он убаюкивал их, сидя в этом же кресле. Откупоренная бутылка стояла на полу справа от него.

— Что именно? — Хазлам сидел в кресле напротив.

— Он это или не он.

— Вы же помните, как мы договорились. Если это Бретлоу, все под контролем. Если нет, ему не о чем беспокоиться.

А если это не Бретлоу, но враг все же нападет на него, Хазлам с Джорданом позаботятся и об этом, подумал Донахью. Он нагнулся и протянул Хазламу бутылку; Хазлам подлил себе в стакан и вернул бутылку обратно. Донахью поставил ее на пол и поглядел в окно, затем снова перевел взгляд на своего собеседника.

— Тем вечером у меня в кабинете. Разговор, которого как бы не было.

— Да.

— Будем считать, что не было и этого.

— Понял.

Донахью опустил свой стакан.

— То, что я хочу сказать, основано на предположении, что если это Бретлоу, то он действует либо независимо от Управления, либо заодно с небольшой группой сотрудников Управления.

Что облегчает мне дальнейшее; он поднял стакан и вновь наполнил его.

— Управление пережило тяжелые времена: Иран-контра, война в Персидском заливе. Многие думают, что ЦРУ — это ужасно плохо и что теперь, после конца холодной войны, мы можем обойтись без него. Я же считаю, что девяносто девять и девяносто девять сотых процента всего личного состава ЦРУ — хорошие, честные люди, готовые положить жизнь за свои идеалы. — Таким, наверное, был раньше и Том Бретлоу, подумал он. — А еще я считаю, что при нынешнем положении вещей нужда в ЦРУ отнюдь не отпала. Изменился лишь характер войны, изменились методы. Но ЦРУ и его люди нужны нам по-прежнему.

Так к чему все это, Джек?

— Когда я стану президентом, я разделаюсь с тем, чего не одобряю, уберу людей, которые кажутся мне плохими. А остальных стану поддерживать всеми силами. Поэтому, что бы ни случилось во вторник, я не хочу, чтобы пострадало Управление.