Онлайн книга «Диверсант №1»
|
– Но ведь вы как-то поддерживали отношения с отцом? Или все нити были порваны? – Мы перезванивались каждый месяц. Он помогал нам финансово. Джошуа понял опять. Разговор зашел о финансах. Значит, хотят использовать его деньги? Надо сказать, он не совсем против, если эти деньги потом обернутся сторицей. И только от него самого будет зависеть – как воспользоваться ситуацией с наибольшей выгодой. При современной технике подделать фотографию можно без проблем так, что ни один эксперт не сможет разобраться в подделке. Должно быть, он, Джошуа, давно уже является «разработкой» террористов. Где-то и когда-то он обратил на себя внимание. О нем и о его семействе начали собирать сведения. А сразу после смерти отца начали действовать. – А теперь расскажи-ка нам, дорогой племянничек, что спрашивала о нас комиссар Рано? И почему она спрашивала тебя? Может быть, она знает о нашем родстве? Этот вопрос помог Джошуа окончательно прийти в себя и овладеть ситуацией в большей степени, чем мадам Лальер могла предположить. И он так хорошо овладел ею, что даже покраснел при воспоминании о том, как заигрался с комиссаром, сообщив, что видел в Шамони мадам Лальер. – Так что же ты рассказал ей, мой дорогой? – Теперь в голосе тетушки появились металлические нотки. Еле заметные, чуть звенящие, но показывающие ее настоящий характер. – Может быть, и знает… Только я тогда не знал. И позволил себе лишнюю шутку. – Какую шутку? – так вопросы задают на допросе. – В тот момент Пьер провозил вас мимо. Комиссар Рано показала мне фотографию, спрашивая, вас ли я видел в казино «Mille la deuxiéme nuit». Я сказал, что вас… Более того, я сказал, что вы, скорее всего, собираетесь взорвать франко-италийский туннель под Монбланом, потому что я видел вас здесь. И тут же поклонился вам и Пьеру. Комиссар посмотрела на вас, но, конечно, не узнала. Мне тогда это показалось очень смешной сценой… Извините… – Это была в самом деле смешная сцена. Если бы я знала это тогда, то обязательно попросила бы Пьера подвезти меня ближе, чтобы ты познакомил меня с комиссаром Рано. Я сама люблю рискованные шутки, как и рискованную игру, и в этом наше фамильное сходство характеров. Но… Почему ты заговорил про туннель? – Просто так… Чтобы заставить комиссара побегать. У нее очень противные приторно-сладкие духи. Я представил, что за запах пойдет от комиссара, когда эти духи смешаются с потом. Это тоже показалось мне смешным… – Это тоже было смешно… – Мадам Лальер переглянулась с сыном. – А про туннель смешнее в три раза. Она задумалась, и Джошуа опять, как тогда, в парижском отеле, увидел складки на ее волевом лице, складки, делающие лицо из красивого жестким, даже жестоким, как у хищной птицы. – А почему она обратилась именно к тебе? Она сама как-то это объяснила? – спросил Пьер. – Как же! Я же стал с некоторых пор подозреваемым… – С каких пор? – Сначала взрыв в казино сразу после того, как я ушел оттуда. – Не сразу, а вскоре, – поправила его мадам Лальер. – Вскоре, – согласился Джошуа. – Потом взрыв поезда, как только я сошел с него… – Ты ехал на этом поезде? – переспросила она. – Да. У меня был билет до Экс-ле-Бена, но я почему-то решил выйти в Ле-Крезо. И пересел на такси. Это откровенно не понравилось комиссару. – А как ты объяснил это? – Никак. Захотелось мне – вот и все… Я и сам сейчас не могу это объяснить. – Да, – улыбнулась мадам, – комиссару есть над чем поломать голову. А тут еще туннель… Джошуа вдруг засмеялся. Он понял. – Так когда вы будете взрывать туннель? – Послезавтра утром, – ответил Пьер раньше, чем мать смогла остановить его. – Я обязательно завтра возьму билет на экскурсию в Италию. И обязательно не поеду. – То-то комиссар посмеется, – сказала мадам. Джошуа понял, что они приняли его в свой круг. – Я по твоим глазам вижу, племянничек, что ты тоже желаешь принять участие в чем-то подобном? – Нет, мадам. Вы неправильно читаете выражение моих глаз. Это мне скучно. Если бы присутствовать при самом взрыве – это другое дело. А только знать о том, что он готовится… Нет… Я бы с удовольствием подготовил и совершил что-то масштабное, что-то театральное, патетическое. Постановку спектакля, который весь мир заставит поволноваться. Если вы придумаете нечто подобное, не забывайте меня. – Мы не забудем, Джошуа… 3 Генерал Астахов звонил через каждые пять минут. Прежде Басаргин такой нервной активности за ним не замечал. За двадцать минут четыре раза. Спрашивал о ситуации. Должно быть, он доложил уже начальству о начавшемся развитии событий, и начальство теперь его тормошит. Скорее всего, начальство доложило выше, как обычно бывает. И теперь боится, что сверху зададут вопрос, на который следует ответить. А ответить пока нечего. Вот Астахов и не выпускал из рук трубку. Добро бы еще сами «альфовцы» были на месте – можно было бы держать с ними постоянную связь. А тут работает группа Интерпола, которая «Альфу» опередила. Как докладывал начальству Астахов – про своих ли, про Интерпол ли или вообще обтекаемо, чтобы трудно было понять, кто задействован в операции – этого ни Басаргин, ни Костромин не знали. И каждый раз Басаргин отвечал генералу, что обязательно перезвонит после сообщения Доктора. Но Доктор пока тоже молчал, и это вызывало напряжение. Где-то рядом с домом стояла «Газель», из которой отвечал вежливый голос. Быть вежливым и выдержанным в такой обстановке позволяет себе только сильный человек. Но сила всегда может противостоять силе, а вот силе и опыту, спаянным вместе, далеко не всегда, если вообще сможет. – Я за него не боюсь, – сказал Костромин. – Несколько раз его в деле видел. Кроме того, Доктор взял с собой парней из спецназа ГРУ, он с ними еще в Афгане воевал. Они и его самого поучить могут. Меня сейчас больше беспокоит судьба старика Столбова и карты, которую старик сдуру нарисовал для этого Кольцова. – Он что, по памяти ее рисовал? – Генерал считает, что так. Или это старая карта, тогда еще, сразу после происшествия, для каких-то целей вычерченная. Тихонов не сказал. – Такая карта может быть очень неточной. Слишком неточной! С ней работать будет невозможно. Я с таким уже сталкивался. За эти годы остров полностью поменял свои очертания. Аральское море превратилось в скопище больших и малых озер и не более. А остров Возрождения стал полуостровом в самом большом озере. – Вот потому они и тащат, умники, с собой старика. – Неужели в Генштабе не осталось ни одной настоящей карты захоронений? – Все они были уничтожены по приказу Хрущева еще в пятьдесят восьмом году. Чтобы потомки не знали… Странно только, что свидетелей не уничтожили. |