Онлайн книга «Голем в Голливуде»
Эйб дотронулся до костлявого плеча Сэма: – Явление мессии. А мы с твоим чадом уже хотели пускать собак по следу. Сэм уставился на Джейкоба: – Ты здесь? – Так-то ты приветствуешь сына? – вставил Эйб. – Я вернулся вчера вечером, – сказал Джейкоб. – Откуда? – спросил Эйб. – Из Праги. – Вот как? Что за дела, почему мне никто ничего не сказал? Вопрос остался без ответа, поскольку отставной дантист, ставший габаем [62] , трижды стукнул по биме, а отставной адвокат, ставший кантором, завел благословения. Сэм отвернулся и надел тфилин. Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь вселенной, наделивший сердце способностью отличать день от ночи… Джейкоб нашел себе место и скинул рюкзак, в котором были камера, сухой паек, солнечные очки, фонарик, пластиковые наручники и электрошокер, а также заряженный «глок» с запасной обоймой. Сверху лежал синий бархатный мешок с тфилин, выуженный из комода. Это сколько же лет прошло? Самое малое, двенадцать. Джейкоб боялся, что забыл, как надевают тфилин, но выручила мышечная память: одну черную коробочку со священными письменами привязал к руке, бормоча благословение, другую укрепил точно посредине лба и обернул ремешок вокруг ладони и пальцев – по форме буквы, означавшей имя Бога. Джейкоб глянул на отца и похолодел: лицо Сэма, застывшего в молитвенном раздумье, было точь-в-точь как глиняное лицо с чердака. Кантор приступил к кадишу, Сэм встал, и наваждение развеялось. Служба шла своим чередом: восхваления, символ веры, просьбы об исцелении, благословенном годе и мире. Во время «Шма» Джейкоб отправил эсэмэску Маллику: слушай израиль господь бог наш господь один После песни ангелов габай, гремя ящиком для пожертвований, обошел прихожан. Джейкоб достал Сэмову сотенную купюру, несколько раз ее свернул, скрывая номинал, и пропихнул в щель ящика. На финальном псалме Эйб ушел, сославшись на деловой завтрак. Вскоре и другие потянулись к выходу, в синагоге остались отец и сын. – Ты не предупредил, что придешь. – Да как-то и мысли не возникло. – Конечно, конечно. – Сэм устало улыбнулся. – Ты дома, это главное. – Я не то сказал по телефону. – Пустяки. – Нет. Прости меня. – Тебе хотелось выговориться. Не бери в голову. – В том-то и дело. У меня нелады с головой. Пауза. Сэм взял сына за руку. Сжал ее и выпустил. – Эйб сказал, ты пропустил молитву. Ты здоров? Сэм пожал плечами: – Все имеют право на выходной. Джейкоб не поверил, но решил не давить. – Я хочу кое-что тебе показать. – Он положил на стол текст пражского письма и рядышком свой перевод. Сэм взял текст оригинала и поднес к самому носу. За темными очками слабеющие глаза его бегали по строчкам. – Переписано точно? – Надеюсь, хоть я спешил. Сэм взял перевод и стал сверять его с оригиналом. – В интернете я нашел фамильное древо Лёвов, – сказал Джейкоб. – У Махараля было несколько дочерей и один сын, которого звали не Исаак, а Бецалель. Видимо, письмо адресовано Исааку Кацу, который, похоже, был мужем двух дочерей ребе. Молчание. – По всей вероятности, «ликование и веселье» – это про свадьбу. – Джейкоб заглянул в листок. – «Истинно говорю: и кто обручился с женою и не взял ее, тот пусть идет и возвратится домой. Не дай же сердцу своему ослабеть, не ведай страха, не дрогни». Это напутствие иудейским воинам. Сэм не шевельнулся. – Насчет глины и гончара есть у Исаии [63] , но смысл я не улавливаю. Про немилость я ничего не нашел. – Джейкоб помолчал. – Короче говоря, абба, я в тупике. Сэм поправил очки, перевел дух. – Да нет, ты прекрасно справился. – Он положил листки на стол. – Дело продвигается? – Помаленьку. Давай поговорим о письме. – Мне правда нечего добавить. – Сэм взял чехол для тфилин и направился к выходу. – Сосредоточься на работе. – Абба, погоди. – Не отвлекайся, – сказал Сэм и скрылся за углом. – Абба! – Джейкоб схватил листки, рюкзак и выбежал на улицу. У тротуара фырчал красный «форд». Найджел помогал Сэму сесть в машину. – Абба, постой! – Я устал, Джейкоб. Скверно провел ночь. – Почему? Что случилось? – Я хочу домой. Дай мне подумать. – Сэм забрался на сиденье. – Я сообщу, если надумаю что-нибудь. Найджел захлопнул дверцу и обежал машину. – Куда вы едете? – спросил Джейкоб. – Эй! Слышишь? Я с тобой говорю! «Форд» газанул к Робертсон-бульвару. Но, отъехав с полквартала, остановился, полыхнув стоп-сигналами. Найджел выскочил из машины и поспешил обратно, размахивая зеленой бумажкой. – Он просил передать, – сказал Найджел, всучив Джейкобу еще одну стодолларовую банкноту. Глава пятьдесят третья
Дом 1491 по Оушен-авеню выглядел роскошно. На первых трех этажах разместились клиника лазерной стоматологии, актерское агентство и частный инвестиционный фонд. Пернат занимал пентхаус. В офисе свободная планировка, полы из литого бетона, из высоких окон – вид на океанические дали. Сотрудники – три женщины и четверо мужчин, все ухоженные и шикарно одетые – уткнулись в огромные, льдисто светившиеся мониторы. Интересно, кто из них нынешний протеже Перната? Администратор известил, что Ричард уехал с клиентом. – Я из городской службы по топографическому зонированию, – сказал Джейкоб. – Хотелось бы переговорить лично с мистером Пернатом. Администратор улыбнулся и ответно соврал: – Я непременно ему передам. Может, ты его фаворит, а? – Как скоро он вернется? – спросил Джейкоб. – Ох, трудно сказать. Я обязательно сообщу о вашем визите, мистер… – Лёв. Джадд Лёв. Администратор притворился, будто заносит имя в компьютер. – Чудесного вам дня, Джадд. Снаряжаясь в засаду, Джейкоб кое-что забыл. В ближайшем магазине товаров для туристов, отыскавшемся на Четвертой улице, за семьсот долларов он купил штайнеровский бинокль, расплатившись белой кредиткой, и отправил Маллику фотографию чека с припиской «спасибо». |