Книга Чужак. Ученик, страница 78 – Игорь Дравин

— Что это было? — прокашлявшись, спросил я.

— Передача мастерства Черного дракона, — невозмутимо ответил падре. — Очень интересно было за этим наблюдать. На Диком острове научились это делать без помощи магов жизни и без добровольного согласия принимающего.

— Это касается только мастерства черных гвардейцев, — поправил падре однорукий. — Иногда в бою нет времени для соблюдения всех правил.

— А так как эти знания и все остальное очень дорого стоят, — подхватил падре, — причем не деньгами, то правила научились обходить. Так?

— Так.

— Но все равно очень интересно.

Блин, я тут им кто, морская свинка для опытов? Падре, натуралист хренов.

— И что теперь? — злобно спросил я.

— Ничего, — ответил гвардеец, — сейчас ты ляжешь в постель и проспишь до завтрашнего утра. Проснешься и будешь понимать, что надо делать, чтобы овладеть искусством. Какие тренировки, упражнения и многое другое.

— И это научились закладывать в эликсир познания? — удивленно спросил падре.

— Да. Недавно это научились делать. Это помогает сократить время освоения полученного умения.

— Очень жаль, что нет свободного доступа на ваш остров. Столькими знаниями мы могли обменяться.

— И по Падшему тоже? — с иронией спросил гвардеец.

— Нет, конечно, — закаменел падре. — Но я требую…

— Знаю и приму к сведению.

О чем это они? Проехали, меня сейчас интересует другое.

— Зря это сделал, — обратился я к гвардейцу, — я не собираюсь никого убивать по твоей наводке.

— Не зря. Скажи, Влад, если твоей жизни или жизни твоих близких будет кто-то угрожать, ты убьешь его?

— Да.

— Больше мне ничего от тебя не нужно. Герцог сумел своего добиться. Винт с друзьями решили стать слугами Падшего. После того как их попросили из королевства, жажда мести поглотила остатки их разума. Они специально направились в Белгор, чтобы принести в его подземельях жертву Проклятому. Ваг обеспечил бы им безопасность в погани, а на роль жертвы отлично подходят смертники.

— Почему именно в погани?

— Говорят, что принесенная в месте печати жертва сразу дарует внимание Падшего. Точнее я не знаю.

— Точнее знать никому и не нужно. Хватает и этого, чтобы церковь имела постоянную головную боль, — мрачно проговорил падре.

Так, вот еще одна причина нахождения падре после вздоха в окрестностях Белгора.

— Ты сорвал их план и прикончил Винта, — довольно начал гвардеец. — Герцог уже наверняка обо всем знает. Наверняка он в ярости. Когда я отчаялся убить герцога, мне пришло в голову, что смерть Винта будет неплохим подарком для него. Поэтому я появился в Белгоре. Здесь Ваг не мог полностью использовать свои возможности, дарованные ему Падшим. Не тот это город. Убить Винта я собирался ночью после твоей казни. После убийства я хотел передать свое мастерство одному из смертников на тех же условиях, что и тебе. Я был в отчаянии. Будь уверен, Влад, — усмехнулся он, — если бы об этом стало известно, то нашлись бы сотни желающих. Но мне претило отдавать древнее искусство боя проходимцу или идеалисту, согласному на все, лишь бы заполучить его. И тут появился ты. Твои поступки, твое поведение стали для меня лучом надежды. Я начал думать, что нашел себе достойного преемника. С каждым часом я радовался и опасался все больше. Опасался, что ты обманешь мои ожидания, что ты окажешься не тем, кого я видел в своих мечтах. Разговор за этим столом был последней проверкой. Ты ее прошел, ты отказался убить герцога, несмотря на все выгоды моего предложения, и я передал тебе свое искусство.

— А если бы я не прошел проверки?

— Тогда бы ты меня разочаровал, — он пожал плечами, — и я бы убил тебя.

Мама, где я нахожусь. Разочаровал — сдохни. А если бы я его очень сильно разочаровал, обидел или оскорбил, тогда что?

— Мне всегда, — начал падре, — «Кодекс воина», принятый на Диком острове, казался очень странным. А людей, живущих по нему, я считал сумасшедшими.

Однорукий усмехнулся:

— Мне тоже многое из ваших обычаев кажется мерзким и отвратительным, так что мы квиты. Влад, — продолжил он, обращаясь ко мне, — герцог обязательно попытается отомстить тебе любым возможным способом. Он любил своего сына очень странной любовью. Ты и твои близкие — уже его враги. Я отомщен. Я могу уйти спокойно. Когда герцог попробует причинить тебе вред, ты его прикончишь. Тебе будет это нетрудно сделать.

Он надолго присосался к кружке. Падре говорил все верно: сумасшедший. На лице легкая радость и печаль, как у человека, завершившего тяжелую и приятную работу. Больной.

— Ты понимаешь, что я не могу тебя отпустить? — сказал падре однорукому.

— Да.

— Где ты хочешь?

— На заднем дворе. Сейчас никого там нет. Не нужно лишних разговоров.

— Пойдем, — поднялся падре.

— Пойдем. Влад, проводи меня.

Вчетвером мы вышли на задний двор корчмы. Темное небо, яркие звезды, луны, освещающие все вокруг своим светом, прохладный ветерок. Красота.

— Надеюсь, вы понимаете, что обо всем произошедшем не нужно много говорить? — спросил однорукий.

— Конечно, — буркнул Матвей. — Ты так и не сказал своего имени, воин.

— Незачем. Для своих близких я мертв уже давно, а для вас я умру сейчас.

Воин отошел с падре в сторонку и стал смотреть на небо.

— Что происходит? — наклонившись к Матвею, тихо спросил я.

— Смотри, — ответил он.

Падре возложил руки на голову воина. Появился неяркий свет.

— Я отпускаю эту душу, — громко сказал он. — Создатель, будь к ней справедлив.

Свет стал ярче. Вдруг вся фигура воина покрылась языками темного пламени. Он заскрипел зубами и рухнул на колени. Да что же это такое? Падре отошел на несколько шагов в сторону и с печалью смотрел на происходящее. Воин уже лежал на земле и извивался от боли, извивался молча. Внезапно он замер и вытянулся в струнку. Пламя вспыхнуло и погасло.

— Покойся с миром, если сможешь. — Падре подошел к лежащей фигуре и, наклонившись, коснулся рукой лба воина.

Тело рассыпалось мелкой черной пылью, которую набежавший ветерок радостно поднял в воздух и унес прочь. Писец.

«Прощай, воин», — мысленно произнес я.

— До встречи, Влад, — донесся шепот ветерка.

Молчание.

— Сегодня ночью я уезжаю из Белгора, — сказал падре, — и мне хотелось бы поговорить с тобой, Влад. Наедине.

Понятно. «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться».

Матвей внимательно посмотрел на падре, пожал плечами и вернулся в корчму, едва протиснувшись между клонами, неизвестно когда появившимися на крыльце. Падре, глядя ему вслед, усмехнулся: