Онлайн книга «Белый царь - Иван Грозный. В 2 книгах. Книга 2»
|
– Ну а о личной, семейной жизни я не думаю. Ее не будет. Царица – да, семья – нет! – На то воля Божья, государь! – На все воля Божья, но что-то подсказывает мне, что не смогу я жить с дочерью кабардинского князя. Недолгим будет этот брак. – Как знать. – Еще об одном хотел тебе сказать, князь. – Да, государь, я слушаю тебя. – Ты что-нибудь слышал про Кудеяра? – Как же, известный разбойник. О нем уже легенды складывают и боятся. Мол, жесток он без меры. Губит старых и малых почем зря. Обозы грабит. Наслышан. Почему ты меня о нем спросил? – А слышал ли ты, что Кудеяр представляется моим старшим братом, заявляет, что не я, а он должен быть на русском престоле? Ургин удивленно посмотрел на царя. – Но такое невозможно, государь! Как он может быть твоим братом, да еще и старшим? Первая жена твоего отца Соломония была бесплодной, детей иметь не могла, оттого и ушла добровольно в монастырь. Об этом все знают. А у великой княгини Елены только вы с Юрием и родились. Об этом тоже всем известно. – А вот Кудеяр распространяет слух, что отец силой сослал Соломонию в монастырь. Она была беременна и родила его, Кудеяра, который зовет себя великим князем Георгием Васильевичем. – Погоди, государь! Насколько я помню, подобные слухи уже имели место. Они затихли, когда твой отец учинил следствие по этому делу. В монастырь тогда выезжали бояре. Они доподлинно установили, что Соломония Юрьевна Сабурова, или сестра София, никогда беременной не была и никого не рожала. Так что Кудеяр никак не может быть твоим братом, тем более старшим. Сестра София умерла бездетной. Иван неожиданно улыбнулся. – Это мы можем среди вельмож говорить, а простой народ в такие подробности не вникает. Кудеяр говорит, что его, младенца, сразу же после рождения вывезли в леса и воспитывали в скитах, чтобы моя мать не устранила ненужного наследника престола. Он не разбойничает, а мстит мне за якобы утраченный трон и унижения Соломонии, своей матери. – Глупость. – Да, однако ты сам сказал, что о Кудеяре в народе легенды складывают. А разбой усилился во всех южных и центральных областях. Ватаги злодеев нападают на богатые обозы, грабят их, режут всех. Среди местных жителей лиходеи пускают слух о том, что они служат Кудеяру, брату царя. Вреда от них очень много. Сил, способных достойно противостоять им, у меня нет. Бороться с разбойниками тяжело. Они в лесах как у себя дома. В случае опасности разбегаются, чтобы потом собраться в условленном месте. – Так надо создать дружины, обучить их. А главное, выловить самозванца Кудеяра, главарей разбойных ватаг да прилюдно казнить их в тех городах и селах, где они лиходействовали. Не будет вожаков, ватаги рассыплются. Разбойники сами поубивают друг дружку за право стать новым предводителем. Для этого дела ты можешь взять мою дружину во главе с Алексеем, моим сыном, который теперь начальствует над дворцовой стражей. Есть люди Головина. – Пока, князь, я не могу послушать твоего совета, хотя очень желал бы встретиться со своим старшим братцем да лично поговорить с ним. Может, еще и представится такая возможность, а, Дмитрий? – На все воля Божья! – Ты прав. А насчет Кученей Темрюковны, то она с братом Салтанкулом должна приехать в Москву в середине месяца. Приходи, как прибудет. Посмотришь, поделишься впечатлениями. – Они тебе нужны? Если ты держишь в сердце Анастасию, то Кученей будет твоей женой только по званию. Так какая разница, что она из себя представляет? Но раз приглашаешь, приду. Все одно мне дома делать нечего. – От Филиппа посланий не было? – Нет, Иван Васильевич. Видимо, соловецкий игумен очень занят управлением обителью и служением Господу нашему. – Ничего, скоро о нем услышит вся Русь. Ургин удивленно посмотрел на царя. – Что ты имеешь в виду, государь? – Не скажу, не проси. Достаточно того, что ты услышал, кстати, тоже первым и единственным. – Иван хитро улыбнулся. Ургин аккуратно завернул икону. Царь поднялся проводить его. Вдруг резкая боль ударила ему в голову, в глазах потемнело. Иван упал на скамью, сжал ладонями виски. Он застонал, лицо перекосила примаса нестерпимого страдания. Дмитрий бросился к нему. – Что с тобой, государь? – Голова, – еле проговорил царь. – Боль огненная. Там, у ларца чаша, дай испить. Ургин поднес царю чашу с темной густой жидкостью. Иван принял лекарство, повалился на бок и сказал: – Лекаря, Дмитрий! Ургин кликнул слуг: – Эй, кто тут, лекаря к государю, быстро! Почти тут же в палату вбежал Курт Рингер. Немецкому лекарю хватило одного взгляда, чтобы понять, что следует делать. Он помог Ивану лечь, достал из кармана какие-то крохотные шарики. – Государь, положи под язык это снадобье, боль и отступит. Иван подчинился. – Вот так, – проговорил Рингер. – А теперь полежи. Боль исчезла так же внезапно, как и наступила. Иван присел на скамейке. – Слава Богу, отпустило. Вот, Дмитрий, видишь, какая хворь ко мне прилипла! Ты ступай, я скоро буду в порядке. Ургин спросил: – И давно у тебя это? – Да уж третий приступ. Как будто кто каленым железом мне голову прижигает. Боль такая, что хоть на стену лезь. Хорошо, немец-лекарь снадобье сделал. Ступай! – Исцеления тебе, государь! – До свидания, князь. Ургин захватил икону и вышел в коридор. Там его ждал сын, начальник дворцовой стражи. – Отец, почему к царю лекаря вызывали? Опять головная боль? – Да, приступ. – Иван Васильевич сильно мучается, когда случаются такие приступы. В первый раз он потерял сознание. А что это у тебя в руках? – Икона Богоматери. Иван подарил нашему новому храму в Благом. – Он и на Соловки отправил много церковной утвари и икон. А ты чего домой не едешь? Конь у дворца стоит. – Дождусь лекаря. Поговорю с ним. Он по-русски то хоть понимает? – Да, хотя с царем они все больше по-немецки общаются. Иван Васильевич их язык не хуже нашего знает. Также польский, татарский и еще какой-то, на котором ведет переговоры с литовскими послами. Откуда у него такие познания? – Учился в детстве. Мать, покойная Елена Глинская, с ним занималась, да и сам царь ума большого, образованный, не как ты. – А я что? Мне с немчурой или татарами не речи вести, а воевать. В схватке и русского языка хватит. |