Онлайн книга «Белый царь - Иван Грозный. В 2 книгах. Книга 2»
|
– Тебе виднее. – Поедешь со мной в Новгород? – Поехал бы, да здоровье не позволяет. Скоро мне пред судом Божьим ответ держать. – Ты это брось, хворь отступит. – Нет, Иван, чую, смерть рядом. А посему хотел бы тебя просить позаботиться о Филиппе. Конечно, он не дитя малое, тоже в годах уже, но пред коварством злодеев бессилен. Его оружие – слово, их – ножи да сабли. – Филипп вновь займет место митрополита. Это решено. В походе я призову его к себе. Так что о нем не беспокойся. – А кто еще об этом знает? – Почему ты спрашиваешь об этом? – Возвращение Филиппа ой как невыгодно и опасно кое-кому из бояр. Он может знать о связях с ними новгородского владыки Пимена. Еще опасней он станет в сане митрополита. – Филипп переведен в тверской Успенский монастырь и находится под охраной пристава. – Что за пристав? – Кобылин, человек Алексея Басманова. – Ты ему доверяешь? – Кому? Басманову или Кобылину? – Понятно, что пристав для тебя сошка мелкая. Я спрашиваю об Алексее Басманове. – Да, доверяю. Может, ты знаешь то, что не известно мне? – Знал бы, сказал. Но думаю, не все так просто в деле измены Пимена и новгородских вельмож. Если кто-то и не руководит ими напрямую, то поддерживает крепко. – Ничего, Дмитрий, разберемся. Я никому не позволю рушить Русь. Каленым железом выжгу крамолу. – Да поможет тебе в этом Бог, Иван Васильевич. Жаль, не могу быть с тобой. Но, может, хворь и отступит? Тогда пойду. – Здоровья тебе, князь. Зайди-ка сейчас к Борзову. Пусть он и Рингер посмотрят тебя, снадобья какого дадут. – Зайду. На следующий день царю сообщили, что князь Дмитрий Михайлович Ургин умер. Он исповедался и попросил похоронить его рядом с женой и дочерью. Царь приехал проститься с верным другом. Потом он приказал опричному войску идти к Новгороду. 19 декабря, как стемнело, пристав Степан Кобылин в монашеской одежде, поверх которой был наброшен теплый тулуп, вышел из обители через потайную дверь. Он увидел человека, державшего коня под уздцы, тихо свистнул и получил такой же ответ. Кобылин подошел. – Приветствую тебя, боярин! Зачем звал? – Дело срочное. – Говори, только быстро. Холодно!.. – Не замерзнешь. Опричники Ивана чрез три дня будут в Твери. – Ну? – Не нукай, не запряг! – Ладно, что сделать-то надо? – Из Москвы в Новгород дошли слухи о том, что царь вновь желает видеть его митрополитом. Что это означает для нас, разумеешь? – Не дурак, – задумчиво проговорил Кобылин. – Когда?.. – Пред тем как явятся посланники царя. Только сделать все ты должен так, чтобы следов не осталось. В келье Филиппа топится печь. А сколько людей каждую зиму мрет от угара? – Я понял тебя, боярин. – Тогда ступай! Но пристав остался стоять, переминая ноги от мороза. – Чего ждешь? – Как чего? А то ты не знаешь! – Все получишь, как Иван уйдет обратно в Москву. – Гляди, боярин, обманешь, я и тебя!.. Ты все понял. Прощай пока и жди. Вскорости наведаюсь. Только не вздумай паскудства какого учинить. Убью! Мне терять нечего. – Не обману. Ступай! Боярин вскочил на коня и поскакал сквозь вьюгу к Великому Новгороду. Там его ждал владыка, деньги, жена с сыном. Даст Бог, он с семьей послезавтра уже будет в Литве. А тут пусть идет все прахом. Пристав же вернулся в обитель. 23 декабря, на подходе к Твери, царь вызвал к себе Скуратова. – Малюта, двигай со своим отрядом в монастырь и доставь ко мне Филиппа. – Так мы будем рядом проходить, государь. Сам сможешь в монастырь заехать. – Что-то тревожно на душе, Малюта. Как бы чего не случилось. – Ты о чем? – О Филиппе, дурная твоя башка. Исполняй приказ. К вечеру Филипп должен быть у меня! – Слушаюсь! Скуратов собрал свой отборный отряд и повел его к монастырю. Кобылин загодя увидел приближавшихся опричников, хмыкнул, погладил бороду. – Угу! Пора, пожалуй. Он вошел в келью. – Что-то жарко, Степан, – проговорил Филипп, лежа на постели и испытывая легкое недомогание. – Так на дворе мороз лютый. – Все равно убавь огонь. – Как скажешь. А к нам гости едут. – Опять люди Пимена? – Нет. На этот раз опричники. Я слышал, что царь тебя желает проведать. – Где они? – А ты в оконце глянь и увидишь. Филипп приподнялся на локте. Пристав навалился на него и закрыл лицо подушкой, выдернутой из-под головы. – Сейчас, святоша, недолго тебе мучиться! Бывший митрополит затих. Кобылин убрал подушку. Филипп не дышал, лицо его посинело. – Вот так! – Убийца усмехнулся. Он вернул на место подушку, поправил одеяло, которым был накрыт Филипп, подошел к печи и задвинул заслонку на две трети. Келья начала заполняться едким угаром. Пристав вышел в коридор, спустился к себе и тут же услышал громкий голос: – Эй, братия, отворяй ворота! Опричный отряд от государя прибыл. Кобылин проговорил: – Никак сам Скуратов. Это плохо. У Малюты нрав крутой. Бежать бы надо, да некуда. Теперь придется все валить на монахов да на самого покойника. Пристав накинул на плечи тулуп и выскочил во двор, куда въехал отряд опричников. Скуратов спрыгнул с коня, взглянул на Кобылина. – Как Филипп? – Приболел немного. Сейчас у себя в келье. – Веди к нему! – Слушаюсь! В келье сильно пахло гарью. Филипп лежал недвижимым. Скуратов бросился к постели. – Владыка, это я. Царь послал за тобой… – Малюта осекся, все понял, резко обернулся к игумену монастыря и приставу. – Филипп мертв! – Да не может быть! – воскликнул Кобылин, подойдя к постели усопшего. – Недавно, где-то час назад я заходил в келью. Старец был только чуть простужен. Господи, спаси и сохрани! Беда-то какая! – Беда? – взревел Скуратов. – Кто закрыл заслонку печи, когда дрова еще не прогорели? |