Книга Ритуал прощения врага, страница 47 – Инна Бачинская

— Что ты собираешься делать? — спросил Алик.

Шибаев пожал плечами.

— То есть ты не уверен, что она его видела?

И снова Шибаев пожал плечами.

— Ты всю ночь провел в реанимации?

— Да. Там были ее мать и муж. — Он не собирался делиться с Аликом, но присутствие мужа Ильинской, который на правах близкого родственника держал за руку ее мать, портило ему кровь, и жилетка Дрючина пришлась весьма кстати.

— Она замужем? — изумился тот. — Но… как же… э-э-э?

— Они в разводе. Мы с ним подрались.

— Подрались? В больнице? — Алик захлебнулся кофе и мучительно закашлялся. — А как… он туда попал, если они в разводе? — выговорил с трудом.

— У нее в квартире. Он пришел и… одним словом, мы подрались. Наверное, мать ему позвонила — хоть бывший, а не чужой.

— А из-за чего драка? Он тебя приревновал? — уточнил Алик, откашлявшись наконец и утирая слезы кухонным полотенцем.

— Ты как-то не так все понимаешь, — с досадой сказал Шибаев. — Он пришел за фамильным кольцом, так как ждет ребенка, девочку. От молодой жены. Кольцо его матери.

— И ты его за это избил?

— В том числе. Он ее толкнул и… вообще. Я его не избил, он мне сдачи дал. Он здоровый лось, накачанный. Вот скажи мне, Алик, на хрен ему кольцо? Он ее бросил, ушел к молодой, почти девчонке, как говорит соседка, и теперь еще и за кольцом явился, а? Ты у нас спец по разделу имущества при разводе, неужели так все хреново? Неужели все мужики такие?

— Как правило, делиться не хочет никто, — назидательно молвил адвокат. — Человек жаден, Ши-Бон, ему всегда мало. Он хищник, агрессор и собственник. Но с другой стороны… в чем-то он прав. Я бы на месте Ильинской отдал кольцо. Понимаешь, у каждого своя правда.

— Я ей так и сказал. Но тут не одно кольцо, ты же понимаешь. Тут еще и обида, оно ей на фиг не нужно, но она готова лечь за него костьми. Человек не только хищник и… что ты там еще говорил? Он еще и нерационален. Или просто глуп.

— Какая рациональность, когда больно, — философски заметил Алик. — Насчет «глуп» не согласен. Глупые люди редки, как фальшивые монеты… кто-то умный сказал. Возможно, это был я. Ты с твоей бывшей цапался по любому поводу — что это? Нерациональность? Глупость? Отдельно взятые вы вроде не дураки и неплохие люди, а вместе… помнишь? Тут скорее вопрос в другом: почему любовь и страсть конечны? Почему вырождаются в конце концов? Ведь была любовь, страсть, все не просто так — сейчас доказано, что это химия и все такое, — ладно, пусть химия, согласен. Но куда она в итоге девается? Почему поначалу сходишь с ума — только она, иначе смерть! А через год-два — глаза б мои ее не видели! А? — Алик оседлал любимого конька.

Шибаев вздохнул и промолчал. Он понимал, что говорить на эту тему все равно без толку, да и не хотелось поощрять Алика, мысли его насчет сначала любви, а потом ненависти, давно набили оскомину — он знал их наизусть.

— Что ты собираешься делать? — снова спросил Алик.

— Черт его знает, еще не решил. Может, поговорю с новым директором «Электроники», еще раз с Кирой Плотниковой, спрошу, почему она не сказала, что встречается с Шевченко. Какая-то дурацкая ситуация — это все равно вылезло бы, чего скрывать? А теперь только хуже, тянет на сокрытие и умысел. Коля-Буль вывернет ее наизнанку.

— Ты думаешь, что они могли… вдвоем?

— Мотив весомый, как ты понимаешь, Кира за ребенка пойдет на все. А если убийство секретарши и Плотникова связаны, то, скорее всего, действовал свой. И тут Шевченко в масть…

— Почему?

— А как по-твоему, почему Алису убили?

— Что-то знала.

— И выдала себя. Допускаю шантаж — Алиса была шустрой девушкой. А знать что-то она могла только в том случае, если возможный конфликт между убийцей и Плотниковым происходил на ее глазах. Когда его убили, она сообразила, что к чему, и намекнула убийце, за что и поплатилась. Шевченко в эту картину вписывается как нельзя лучше.

— Не получается, — возразил Алик, подумав.

— Почему? — с интересом спросил Шибаев.

— Если он в сговоре с Кирой Плотниковой, то конфликта с ее мужем не было. Она попросила — он сделал. И что тогда могла знать Алиса? Она ведь говорила, что Кира — любовница брата Плотникова, а про отношения с Шевченко ничего не знала.

— Согласен. Значит, не программист?

— Или эти убийства не связаны.

— Резонно, Алик. Но я нутром чувствую, что связаны.

— Значит, не Шевченко, там же полно людей. Ты говорил, что Плотников был тем еще типом.

— Был. Скорее всего, убил его кто-то свой. Скорее всего, но не факт. Он подошел к машине, и Плотников открыл дверцу…

— То есть не опасался, — перебил Алик. — Если бы чужой, он открыл бы окно.

— Не опасался. Окно, дверцу… что теперь гадать.

— Раз не опасался, значит, конфликта не было.

— Опять-таки насчет конфликта — не факт. Это говорит только о том, что Плотников его не опасался. Точка. Это мог быть сосед, кто-то с работы, неизвестно как там оказавшийся, или, допускаю, чужой, который подошел о чем-то спросить. Плотников открыл дверцу и получил удар в живот. Желающих, как я понимаю, было много, алиби ни у кого нет. В итоге мы топчемся на месте.

— То, что это произошло у дома днем, говорит о…

— …спонтанности. Это ясно, Алик. Но с другой стороны, нож не носят с собой в портфеле, нож в портфеле — это преднамеренность. Или убийство — дело рук маньяка, случайность, тогда мы его никогда не найдем. Ты же знаешь, что самая низкая раскрываемость у немотивированных убийств. Или удовольствуемся бомжом. Есть, правда, еще одна возможность — месть. Ты однажды сказал, что месть — блюдо, которое подают холодным. Это объясняет и нож, который убийца носил с собой, и нетерпение, и в то же время выжидание удобного момента, и знакомство убийцы и жертвы…

— Это не я сказал. Тогда нужно покопаться в прошлом Плотникова…

— Нужно. Вот капитан Астахов пусть и копается. Я пас.

— Но ты же сказал, что хочешь поговорить с новым директором и Кирой! — напомнил Алик.

— Считай, что передумал. Все.

«А ты не хочешь его достать? Возможного убийцу… Ильинской?» — хотел спросить адвокат, но прикусил язык — Шибаев после бессонной ночи выглядел не лучшим образом — побледнел, осунулся, а кроме того, как понял Алик, боялся за нее и, скорее всего, ревновал к бывшему мужу. Алик с удовольствием расспросил бы подробнее об их отношениях, но понимал, что Шибаев попросту не ответит. Неужели любовь? И снова не как у людей…

Они помолчали немного, и Шибаев поднялся:

— Я, пожалуй, сосну пару часиков, устал как собака. Если Коля-Буль не прорежется. — Он чувствовал разочарование и собственную вину…