Онлайн книга «Волшебный пояс Жанны д'Арк»
|
Жанна, подумав, решила, что да, обидно. А может, никакой любви и нет? О ней Жанне сказали, но ошиблись. Алла никогда никого не любила, помимо, пожалуй, наследства. Валентина же мешала, как мешает и Кирилл. И Жанна. Получается, что Алла убийца? Но даже если так, то доказательств у Жанны нет, и… …и далекий женский крик прервал размышления. Жанна вскочила, взялась за ручку двери… и отпустила. Крик может быть уловкой, чтобы заставить ее выйти из комнаты, и… и в доме полно других людей, которые наверняка его слышали. …Кто бы ни кричал, помогут. Разберутся. Она стояла у двери долго, не решаясь ни отойти, ни открыть. Ей было страшно, как никогда прежде, и этот страх лишал самой способности мыслить. И когда в дверь постучали, Жанна отпрянула. — Жанна? Ты здесь? — Да. Кирилл. Он безопасен… или нет? Безопасен. Его самого хотели убить, если это, конечно, не выдумки… Здесь слишком много вранья, чтобы верить хоть кому-то… — Это ты кричала? — Нет. — Но слышала? — Да. — Жанна, открой, пожалуйста, дверь… Верить? Или нет? Решаться надо именно сейчас, и Жанна закрыла глаза, досчитала до десяти, как папа учил. Свой? Чужой? Нельзя прятаться вечно. Рано или поздно, но Жанне придется открыть эту дверь. И она решительно повернула ключ. — Д-доброй ночи… Он был в майке и полосатых пижамных штанах, босой и полусонный. — И тебе доброй, — ответил Кирилл, окидывая Жанну насмешливым взглядом. А она вдруг вспомнила, что пижама на ней старая, байковая, с розовыми мышатами… — Значит, кричала не ты. — Кирилл взгляд отвел, что было весьма любезно с его стороны, и Жанна, вздохнув, призналась: — Не я… там кричали, — она махнула в черноту коридора. — Сначала что-то скрипело так… протяжно… а потом кричали. Я хотела выйти, а потом… испугалась. Признаваться в собственном страхе было стыдно. Впрочем, у Кирилла на сей счет имелось собственное мнение. — Правильно, что не вышла, — сказал он. — И что дверь закрываешь, тоже правильно. — Кирилл, ты злишься? Не время и не место задавать этот вопрос, но Жанне важно знать, что он не зол. — За что мне злиться? Кирилл вошел, но дверь оставил открытой. Огляделся. Увидел запертое окно и хмыкнул. — Потому что я… потому что она хочет назначить наследницей меня… Жанна запнулась, не зная, как объяснить. — Не злюсь. — Он протянул руку: — Идем? — Куда? — Надо же выяснить, кто кричал и зачем. Надо ли? Жанна предпочла бы остаться в комнате, и ей немного стыдно за этакую свою трусость, но инстинкт самосохранения куда сильней стыда. — Почему? — Почему выяснить? — Нет, почему ты не злишься? — Она руку приняла, подумав еще, что это выглядит глупо. Она, взрослая серьезная женщина, идет, держа за руку взрослого серьезного мужчину. И если так, то о какой взрослости и серьезности может быть речь? — Потому что у меня нет причин. А в коридоре тихо. И в самом доме. Неужели никто не вышел на крик? Его ведь слышала не только Жанна… — Кричали там? — уточнил Кирилл, щурясь. — У меня зрение не очень… днем линзы ношу, а на ночь вот… — Там. — Жанна поежилась. Ночной дом был… жутким? Светлые стены. Темный пол. Тени на потолке, и картины в золоченых рамах. Кирилл идет, но не слишком торопится. То и дело останавливается, вслушивается в звуки дома, а их, как назло, мало. Поскрипывают половицы. Льется вода, но где-то далеко… или не вода, но звук очень похож… — Почему ты… — Жанна! — Кирилл остановился и руку выпустил. — Вот что ты заладила? Почему да почему… — Потому что хочу тебя понять. Алла злится. Николай… Не знаю, ему, кажется, все равно. Ольга тоже не слишком рада… а ты спокоен. Ты должен быть в ярости… это ведь твое наследство. В сумраке его лицо кажется белым, вылепленным из гипса, и лепили его наспех, отсюда и черты грубоваты, и прежний, дневной, лоск исчез бесследно. — Или ты… ты знал, что оно никогда не будет твоим? — Догадалась? — Да. — Умная девочка. — Кирилл протянул руку и погладил Жанну по голове, издевательский жест, от которого, как ни странно, стало легче. — Когда ты понял? — Не так давно. Наверное, я все-таки в чем-то наивный парень, который верит, что если будет много работать, то старая волшебница подарит ему мешок с чудесами. — Ты смеешься? — Не над тобой. — Над собой. — Да. Над собой надо уметь посмеяться, иначе посмеются другие, а это будет уже не весело… Понимаешь, я ведь и вправду думал, что она мне доверяет. Не любит. Любить Алиция в принципе не способна, но доверяет. Ценит. Понимает, что без меня ее треклятая империя рухнет… но однажды я имел приватную беседу… — Кирилл отступил в тень. — Скажем так, некоторые люди понимают, что старуха не вечна. И рано или поздно, но им придется иметь дело с наследниками. И они знают, с какими наследниками иметь дело удобней… Мне намекнули, что завещание вовсе не таково, каким я его полагал. — И ты… — Нашел способ получить копию. — Это… — Незаконно. — Кирилл усмехнулся, и белое лицо исказила болезненная гримаса. — Знаю. Но полезно. Кажется, тогда я и понял, каким слепым идиотом был. Она собиралась оставить все Аллочке… этой безмозглой самовлюбленной истеричке… Вернее, ее детям. А меня назначала опекуном. Он сунул пальцы в волосы. — Представь, что я тогда испытал… Я думал, что работаю на себя, а я… я просто работаю. Отрабатываю содержание. Нет, я знал, что не родной и родным не стану, и не рассчитывал особо войти в семью… Я когда-то хотел открыть собственное дело. Чувствовал силы… и да, оно было бы не столь внушительным, как старухина империя, но моим… Алиция отговорила: зачем с нуля, когда вот оно! Бери. Правь… вернее, управляй. Живи и работай во благо семьи, однажды все станет твоим. А на деле… на деле оказывается, что я до самой своей смерти должен был бы пахать на эту семью. На Аллочку. На теоретических детей ее… — Ты мог бы отказаться. — Мог бы. — Теперь в усмешке Кирилла появилось что-то такое, что заставило Жанну поежиться. — Отказаться и оставить все как есть… начать с нуля… не поздно ведь еще… но видит бог, я хотел справедливости. |