Онлайн книга «Главный подозреваемый»
|
– Да, почему нет? Они посмотрели еще одну рекламу. – Эсперанса говорит, мне доставляет удовольствие нарушать правила, – произнес Майрон. Уиндзор промолчал. – На самом деле, – продолжал Майрон, – я их и правда нарушал. «Подмазал» полицейских, чтобы скрыть преступление. – Ты не знал, насколько все серьезно. – Разве это имеет значение? – Конечно, имеет. Майрон покачал головой. – Мы топчем эти чертовы лицевые линии, пока не перестаем их замечать, – произнес он тихо. – Ты о чем? – О нас с тобой. Софи Майор сказала, что делала то же самое, что и мы. Мы устраивали самосуд. Мы нарушали правила. – И что? – Это плохо. – Я тебя умоляю. – Уиндзор поморщился. – От этого страдают невинные люди. – От полиции они тоже страдают. – Но не так. Эсперанса попала за решетку, хотя не имела никакого отношения к этой истории. Клу, может быть, и заслужил наказание, но в конце концов смерть Люси Майор была только несчастным случаем. Уиндзор побарабанил пальцами по подбородку. – Даже если забыть о том, что он ехал пьяным за рулем, – возразил он, – это был не просто несчастный случай. Клу решил закопать тело. Как бы он потом ни мучился, его это не оправдывает. – Мы не можем так больше продолжать, Уиндзор. – Продолжать что? – Нарушать правила. – Можно задать тебе один вопрос, Майрон? – Уиндзор по-прежнему барабанил пальцами по подбородку. – Представь, что ты Софи Майор, а Люси – твоя дочь. Что бы ты сделал? – Вероятно, то же самое. Но разве отсюда следует, что это правильно? – Есть один момент, – добавил Уиндзор. – Какой? – Фактор Клу Хейда – сможешь ли ты с этим жить? – И все? – И все. Сможешь ли ты с этим жить? Я знаю, что смогу. – И тебя это устраивает? – Что именно? – Жить в мире, где каждый может брать правосудие в свои руки, – ответил Майрон. – Господи, конечно, нет. Я ведь не предлагаю свое лекарство всем подряд. – Только себе. Уиндзор пожал плечами: – Я доверяю своим оценкам. И твоим тоже. Но сейчас ты хочешь прокрутить время назад и все переиграть. А так не бывает. Ты принял решение. Оно было взвешенным и опиралось на факты, которые ты знал. Конечно, это был трудный выбор, но разве он когда-нибудь бывает легким? И потом, все могло повернуться по-другому. После этой истории Клу мог поумнеть, стать лучше. Суть в том, что нельзя предугадать все последствия своих поступков. И не стоит об этом беспокоиться. – А о чем надо беспокоиться? О том, что здесь и сейчас? – Именно так. – И с чем ты потом сможешь жить? – Да. – Значит, в следующий раз, – подытожил Майрон, – я должен поступить правильно. Уиндзор покачал головой: – Ты путаешь правильные дела и действия с «правильными» с точки зрения закона или условной морали. Но в жизни все не так. Иногда хорошие парни нарушают правила, потому что игра стоит свеч. Майрон улыбнулся: – Да, они пересекают лицевую линию. Только на секунду. Ради добра. А потом мгновенно возвращаются обратно. Но с каждым разом линия размывается все больше. – Может быть, она и должна быть размытой, – возразил Уиндзор. – Может быть. – А в целом мы остаемся на стороне добра. – Да, но я бы предпочел, чтобы мы не пересекали границу слишком часто, думая, что еще одна порция самоуправства не изменит расстановки сил. – Решать тебе. – Уиндзор пожал плечами. Майрон сел в кресло. – Знаешь, что меня больше всего беспокоит в этом разговоре? – Что? – Я не думаю, что от этого что-то изменится. И мне даже кажется, ты прав. – Но ты не уверен? – уточнил Уиндзор. – Не уверен. – И тебе это в любом случае не нравится? – И мне это определенно не нравится. – Это я и хотел услышать, – кивнул Уиндзор. Глава 40
Большая Синди была оранжевой с головы до ног. Оранжевая толстовка. Оранжевые штаны-парашюты – прямо из гардероба Эм-Си Хаммера образца восьмидесятых. Ядовито-оранжевые волосы. Оранжевый лак на ногтях. Оранжевая – каким-то чудом – кожа. Ни дать ни взять Морковный мутант из подростковых комиксов. – Оранжевый – любимый цвет Эсперансы, – заявила она Майрону. – Нет. – Нет? Майрон покачал головой: – Синий. Он попытался представить гигантского Смурфа [40] . Большая Синди задумалась. – Значит, оранжевый – ее второй любимый цвет? – Точно. Удовлетворенная секретарша улыбнулась и водрузила поперек приемной огромный транспарант с надписью: «Добро пожаловать, Эсперанса!» Майрон вошел в свой кабинет. Он сделал несколько звонков, потом немного поработал, а сам все время прислушивался к лифту. Наконец в десять утра звякнул остановившийся лифт. Двери кабинки раскрылись. Майрон продолжал сидеть в кресле. Он услышал восторженный вопль Большой Синди: на нижних этажах, наверное, подумали, что сработала сирена. Пол задрожал в такт ее увесистым прыжкам. Майрон встал, ожидая, что будет дальше. Из приемной неслись вздохи, возгласы и радостные крики. Через две минуты в кабинет вошла Эсперанса. Без стука. Как обычно. Они неловко обнялись. Майрон отступил назад и сунул руки в карманы. – С возвращением. – Спасибо. – Эсперанса попыталась улыбнуться. Воцарилось неловкое молчание. – Ты всегда знала, что я в этом замешан, верно? Эсперанса не ответила. – Вот чего я никак не мог понять… – добавил Майрон. – Майрон, прошу тебя… – Ты мой лучший друг, – перебил ее Майрон. – Ради тебя я готов на что угодно. И мне было непонятно, почему ты отказываешься со мной говорить. Просто не укладывалось в голове. Сначала я решил, что ты сердишься на мой отъезд. Но на тебя это не похоже. Потом подумал, у тебя был роман с Клу и ты не хотела, чтобы я об этом знал. Но и эта версия не прошла. Тогда мне пришло в голову, что все дело в твоем романе с Бонни… |