Онлайн книга «Самый жестокий месяц»
Арман Гамаш медленно оглядел комнату, которая теперь стала знакомой, но ничуть не привлекательной. Не пропало ли что-нибудь? Кому понадобилось срывать полицейскую ленту и проникать сюда? Чтобы взять что-то? Или подменить? Или была другая причина? Единственным очевидным изменением в комнате была птица. Может, ее убили специально? Возможно, дрозд был ритуальной жертвой? Но зачем приносить в жертву птичку? Кажется, жертвы обычно крупнее. Скот, собаки или коты. Гамаш понял, что дал волю фантазии. В действительности он ничего не знал о жертвоприношениях. Все эти дела казались ему мракобесием. Он опустился на колени – под его подошвами захрустела грубая соль на ковре – и наклонил голову, чтобы получше разглядеть на птицу. – Взять ее как вещдок? – спросила Лакост. – Вообще-то, да. Что ты об этом думаешь? Гамаш знал, что Лакост была здесь утром не для того, чтобы еще раз осмотреть место преступления, – она проводила собственный маленький ритуал. – У птички вид испуганный, но это может быть мое воображение. – У нас на балконе есть кормушка для птиц, – сказал Гамаш, поднимаясь. – В хорошую погоду мы пьем там кофе. И у каждой птички, которая прилетает туда, вид ужасно испуганный. – Ну, вас и мадам Гамаш любой испугается, не то что птичка, – пошутила Лакост. – Про нее я это точно знаю. – Гамаш улыбнулся. – Уж как она пугает меня… – Вам можно только посочувствовать. – К сожалению, я не думаю, что мы способны правильно трактовать выражение лица мертвой птички, – сказал Гамаш. – Хорошо, что у нас все еще есть чайные листья и внутренности, – подхватила Лакост. – Именно это всегда и говорит мадам Гамаш. Улыбка исчезла с его лица, когда он перевел взгляд на лежащую у его ног скрюченную птицу, темное пятнышко на белой соли. Ее глаза были открыты, черные, пустые. Интересно, что видели эти глаза перед смертью? Хейзел Смит закрыла школьный альбом и разгладила переплет из искусственной кожи, прижала к груди, словно чтобы закрыть рану и остановить то, что вытекает из нее. Хейзел чувствовала это. Чувствовала, как слабеет. Увесистый квадратный альбом тяжело лег на ее мягкую грудь, а она прижимала его все сильнее и сильнее, она уже не обнимала – цепко вцепилась в него, вдавливала в себя со всеми их юношескими мечтаниями все глубже и глубже. Физическая боль принесла ей облегчение, и она даже пожалела, что углы у альбома не слишком острые и они не могут резать, только оставлять царапины. Эта боль была ей понятна. Она была черная, пустая, полая и тянулась в бесконечность. Сколько она сможет прожить без Мадлен? Она только-только начинала в полной мере осознавать тяжесть своей потери. С Мад ее жизнь была полна доброты и обязанностей. С Мад она стала другим человеком. Беззаботным, раскованным, легкомысленным. Она научилась отстаивать свое мнение. Да и мнение-то у нее появилось только с приходом Мад. И Мадлен прислушивалась к ней. Не всегда соглашалась, но всегда слушала. Для стороннего наблюдателя их жизнь могла показаться непримечательной, даже скучной. Но изнутри это был настоящий калейдоскоп событий. И Хейзел постепенно влюбилась в Мадлен. Не в физическом смысле. У нее не было желания спать с Мад и даже целоваться с ней. Хотя иногда по вечерам, когда Мад сидела на диване с книгой, а Хейзел в своем кресле за вязанием, у Хейзел возникало желание подойти к дивану и прижать голову Мадлен к груди. К тому месту, к которому она сейчас прижимала школьный ежегодник. Хейзел погладила альбом и представила, что это красивая головка Мад. – Мадам Смит… Инспектор Бовуар прервал ее сны наяву. Голова на ее груди стала холодной и жесткой. Стала альбомом. А дом стал холодным и пустым. Хейзел еще раз потеряла Мадлен. – Позвольте мне посмотреть альбом. – Бовуар протянул руку. Незадолго до этого агент Николь обнаружила открытый школьный ежегодник в гостиной и принесла в кухню, не предполагая никакой реакции со стороны Хейзел. Такой реакции никто не мог предполагать. – Мое! Отдайте! – прорычала Хейзел и приблизилась к Николь с таким угрожающим выражением, что молодой агент отдала альбом без всяких колебаний. Хейзел села и прижала его к себе. В первый раз после появления в доме двоих полицейских Хейзел замолчала. – Позвольте? – Бовуар потянулся за альбомом. Хейзел как будто не поняла его. Она смотрела на него так, словно он собирается оторвать ее руку. Наконец она выпустила альбом из рук. – Это наш выпускной год. – Хейзел подалась к нему и принялась листать страницы. Остановилась на выпускных фотографиях. – Вот она, Мадлен. Она показала на улыбающуюся, счастливую девушку. Под фотографией было написано: «Мадлен Ганьон. Вероятнее всего, закончит в „Тангуэе“». – Это шутка, – сказала Хейзел. «Тангуэй» была женская тюрьма в Квебеке. – Все знали, что Мадлен ждет успех. Просто подшучивали над ней. Жан Ги Бовуар был готов признать, что да, Хейзел верит в это, но он знал, что в каждой шутке есть доля правды. Может быть, школьные друзья Мадлен видели в ней что-то еще? – Вы не возражаете, если мы возьмем альбом? Вернем в целости и сохранности. Хейзел явно возражала, но согласно кивнула Бовуару. Этот альбом напомнил Бовуару еще кое о чем. О том, что` Гамаш просил его узнать у Хейзел. – Что вы знаете о Саре Бинкс? Судя по выражению лица Хейзел, этот вопрос показался ей полной глупостью. Это что еще за зверь такой? – Старший инспектор нашел в тумбочке Мадлен книгу под названием «Сара Бинкс». – Правда? Это странно. Нет, я ничего о такой книге не знаю. Это… – Грязная книга? Нет, я так не думаю. Старший инспектор читал ее и смеялся. – Извините, ничем не могу вам помочь. Сказано это было вежливым тоном, но Бовуар почувствовал, что за этим скрывается еще что-то. Хейзел была расстроена. Книгой или тем фактом, что у подруги были секреты от нее? – Вы рассказывали нам о вечере смерти Мадлен, но несколькими днями ранее состоялся еще один спиритический сеанс. – Вечером в пятницу. В бистро. Меня там не было. – Но мадам Фавро была. Почему? – Разве я вам не говорила об этом прежде? Вы еще были со старшим инспектором. События последних дней смешались в голове Хейзел. – Да, говорили, но иногда люди при первом разговоре с нами не все могут вспомнить. Было бы хорошо, если бы вы рассказали эту историю снова. «Так ли это?» – подумала Хейзел. Ее мысли, и без того мятущиеся, путались все больше. – Откровенно говоря, я не знаю, почему Мад пошла туда. Габри вывесил объявление в церкви и бистро, сообщавшее, что великий экстрасенс мадам Блаватски остановилась в его гостинице и согласилась вызывать мертвых. Только один вечер. – Хейзел улыбнулась. – Не думаю, что кто-то отнесся к этому серьезно, инспектор. И уж точно не Мадлен. Наверное, она восприняла это как развлечение. Возможность отвлечься от обыденности. |