Онлайн книга «Время перемен»
|
– Послушай, Ева, – осторожно начинаю я разговор. – Вон за тем поворотом будет виден Старик-Гора. – Ну и что? – недовольно бурчит дочь. – Нет, ты только взгляни, сейчас он появится! – настаиваю я и машу рукой. В предвкушении смотрю вперед и не верю глазам. – Мама, лучше смотри на дорогу! Евино предупреждение приходится как нельзя кстати. Я едва не подбила машину впереди, которая, как и множество других автомобилей, почему-то остановилась в центре парковой магистрали. Ставлю «Камри» на обочину и оглядываюсь на место, где должно находиться каменное лицо Старика. Старик исчез. Старика-Горы больше нет! А на его месте зияет бесформенная яма. Каменный профиль обрушился, и у подножия горы валяется груда гранитных глыб и множество обломков. – Ма, в чем дело? – испуганно пищит Ева. Ее явно озадачил мой потерянный вид. – Что случилось? Неуклюже выбираюсь из машины, оставив открытой дверцу. Что здесь произошло, ясно без слов, и все равно не верится. А мозг уже включился в работу и лихорадочно соображает, как водворить Старика на прежнее место. Однако быстро понимаю, что сделать это невозможно. Старик исчез безвозвратно. Группа репортеров уже протискивается к припаркованным у обочины машинам. Они суют микрофоны в лицо ошеломленным жителям Нью-Гемпшира. Люди растеряны, как и я, некоторые плачут. Ева тоже выходит из машины и становится рядом со мной. – Так это он и есть? – Вид у дочери расстроенный. – Был, – поправляю я. – А что произошло? – Не знаю. Вероятно, он просто рухнул вниз. Слышу свои слова, но вникнуть в смысл сказанного не могу. За спиной раздается хруст гравия. В нашу сторону движется ведущая программы новостей, облаченная в желтый дождевик. В руках у нее большой зонт. Идет целенаправленно к нашей машине, а за ней бежит толпа репортеров. – Садись в машину, – командую я Еве. – Но, мама… – пытается возразить дочь. – Заходи с моей стороны. Быстро! Ева проползает на пассажирское место, я запрыгиваю следом и захлопываю дверцу. Ведущая программы новостей останавливается у окна. Роняю голову на руль, всем своим видом демонстрируя, что беспокоить меня не следует. Ведущая настырно стучит в окно. Неохотно поднимаю голову. – Простите, – широко улыбается дама. На ее лице толстый слой макияжа, который местами успел дать трещины. – Не будете ли вы так любезны… – Пристегнись, – приказываю я Еве и включаю зажигание. – Эй, подождите! Я громко сигналю. Женщина отскакивает назад, ее лицо принимает испуганное выражение. А я старательно объезжаю машины, которые стоят прямо посреди тротуара, и выруливаю на дорогу. Сама не замечаю, как начинаю всхлипывать. В Уайтфилде останавливаюсь на заправке, и когда захожу внутрь, чтобы расплатиться, кассир посматривает на меня с тревогой и предлагает помощь. Рассказываю ему о трагедии со Стариком. Кассир потрясен не меньше моего и, кажется, тоже готов пустить слезу. Мы добираемся до Ланкастера, и желание попасть поскорее домой настолько сильное, что я превышаю скорость на двадцать миль в час, проносясь стрелой мимо цветущих вишневых садов. – Не пойму, с чего ты так расстроилась, – наконец нарушает молчание Ева. – И не поймешь, – коротко отвечаю я, не желая продолжать разговор. – Так все-таки почему? – Потому что я его любила как символ Нью-Гемпшира, ясно? Ева только присвистывает в ответ. Через некоторое время слышится насмешливое фырканье. – Что смешного? – сержусь я. – Смотри, какое смешное название! Даммер! – показывает она на табличку за окном. – Послушай, Ева, сделай одолжение, не раскрывай рта до самого дома. – Нет, так нечестно! Я же не виновата, что какой-то древний кусок скалы… – Кажется, я попросила тебя заткнуться! Ева откидывается на спинку сиденья и, скрестив на груди руки, сердито хмурит брови, так что они сходятся в одну точку, и дочь становится похожа на человека, страдающего косоглазием. Наконец на горизонте появляется Мэпл-Брук, и можно вздохнуть с облегчением. Глаза у меня покраснели и распухли от периодических приступов слезливости, которые не оставляли в покое от самого парка Франкония-Нотч. Останавливаю машину за домом, а Мутти, сложив на груди руки, в накинутом на плечи голубом свитере, уже поджидает нас на пороге с черного хода. Лицо у нее удрученное. Этому человеку нет нужды объяснять, что значит Старик-Гора для Нью-Гемпшира. – Ах, Мутти, какое несчастье, – горестно вздыхаю я, обнимая мать. – Значит, ты все знаешь, – с угрюмым видом констатирует Мутти. – Как это случилось? – Господи, мы как раз проезжали мимо. Вижу, как Мутти напрягается всем телом, а потом, слегка оттолкнув меня, смотрит в лицо: – О чем ты говоришь? – Старик, он рухнул вниз. – Старик… – Старик-Гора. А ты о чем? И тут до меня доходит, что Мутти горюет совсем по другому поводу. Мутти на мгновение закрывает глаза: – Ева, иди в дом. – Зачем? – Ева, прошу тебя! – Тьфу, сколько шума из-за какой-то древней каменной физиономии! – возмущается дочь. С силой захлопнув дверцу машины, она с демонстративным топотом поднимается по крыльцу. Мутти смотрит внучке вслед и ждет, когда та закроет за собой дверь, а потом обнимает меня за плечи. – Роджер и Соня попали в аварию. – Аварию? – машинально переспрашиваю я, но Мутти не отвечает. – Они живы? Все обошлось? Мутти с убитым видом качает головой. В ее глазах застыли слезы. – Соня погибла. Зажимаю рукой рот, чтобы не закричать. – А что с Роджером? – Слышу, как дрожит мой голос. – Он в критическом состоянии, – хрипло шепчет Мутти, бросив украдкой взгляд в сторону дома. – Боже мой! – Закрываю глаза, не решаясь задать следующий вопрос. – А малыш? – Его состояние стабильное. Некоторое время не могу произнести ни слова. Нет, невозможно поверить! – И где они находятся? – В больнице в Лебаноне. – Здесь, в Нью-Гемпшире? Мутти кивает в ответ. – Нет, не может быть. – Чувствую, как невидимая рука сжимает железными пальцами горло. – А мы думали, они не захотели приехать на соревнования. |