Книга Я - четвертый, страница 12 – Питтакус Лор

— Нет.

— А все говорят, что будешь.

— Они ошибаются.

Он пожимает плечами и продолжает есть. Минуту спустя он спрашивает:

— А где твои перчатки?

— Я их снял. Руки больше не мерзнут.

Он открывает рот, чтобы ответить, но тут откуда-то прилетает огромная тефтеля, предназначенная, я уверен, мне, и попадает ему в затылок. Его волосы и плечи усыпаны фаршем и соусом от спагетти. Что-то отскочило и на меня. Я начинаю отряхиваться, когда прилетает еще одна тефтеля и бьет меня точно в щеку. По всей столовой раздается протяжное «У-у-ух».

Я встаю и вытираю щеку салфеткой, во мне нарастает злость. В этот момент мне неважно, что с моими руками. Пусть сияют как солнце, Генри и я можем уехать сегодня же, если до того дойдет. Но, черт возьми, я этого так не оставлю. Утром я стерпел, но сейчас терпеть не буду.

— Не надо, — говорит Сэм. — Если ты подерешься, они никогда не оставят тебя в покое.

Я сдвигаюсь с места. В столовой повисает тишина. На меня смотрят сотни пар глаз. Мое лицо передергивается и становится хмурым. За столом с Марком Джеймсом сидят семь человек, все парни. Когда я подхожу, все семеро встают.

— У тебя проблемы? — спрашивает меня один из них. Он большой, сложением похож на атакующего форварда. На щеках и на шее у него пятнами проступает рыжеватая щетина, словно он отращивает бороду. От этого лицо выглядит каким-то грязным. Как и все остальные, он одет в футбольную куртку Он скрещивает руки на груди и перегораживает мне проход.

— Тебя это не касается, — отвечаю я.

— Тебе надо пройти через меня, если ты хочешь до него добраться.

— Я так и сделаю, если ты не уберешься.

— Не думаю, что у тебя получится, — говорит он.

Я бью его коленом прямо в промежность. У него перехватывает дыхание, и он сгибается пополам. Вся столовая выдыхает.

— Я тебя предупреждал, — замечаю я, перешагиваю через него и иду прямо на Марка. Я уже совсем рядом с ним, когда сзади меня кто-то хватает. Я оборачиваюсь со сжатыми кулаками, готовый с размаху ударить, но в последний момент понимаю, что это смотритель столовой.

— Хватит, ребята.

— Посмотрите, что он сделал с Кевином, мистер Джонсон, — говорит Марк. Кевин все еще на полу и обхватил себя руками. Лицо у него свекольного цвета. — Отправьте его к директору!

— Заткнись, Джеймс. Вы пойдете все четверо. Не думай, что я не видел, как вы бросали эти тефтели, — говорит он и смотрит на Кевина, который по-прежнему на полу. — Поднимайся.

Откуда-то появляется Сэм. Он пытался очистить себе волосы и плечи. Большие куски убрал, но соус только размазал. Не знаю, зачем он подошел. Я смотрю на свои руки, готовый бежать при первом признаке света, но, к моему удивлению, никакого света нет. Может, сказалась внезапность и я не успел разнервничаться? Я не знаю.

Кевин встает и смотрит на меня. Он держится на ногах неуверенно и все еще дышит с трудом. Ему нужна опора, и он хватается за плечо стоящего рядом парня.

— Ты еще поплатишься, — говорит он.

— Это вряд ли, — отвечаю я. Я все еще хмурюсь, все еще обсыпан едой. К черту, не буду я ее счищать.

Мы вчетвером идем в кабинет директора. Мистер Харрис сидит за столом и ест обед, разогретый в микроволновке, за ворот заткнута салфетка.

— Простите, что прерываю. В обед случилось небольшое недоразумение. Уверен, эти ребята будут рады все объяснить, — говорит смотритель столовой.

Мистер Харрис вздыхает, вынимает салфетку и бросает ее в корзинку для мусора. Он отодвигает ладонью свой обед на край стола.

— Спасибо, мистер Джонсон.

Мистер Джонсон уходит и закрывает за собой дверь, а мы четверо садимся.

— Ну, кто хочет начать? — спрашивает директор, и в голосе его слышится раздражение.

Я молчу. Мистер Харрис сжимает челюсть. Я опускаю взгляд на свои руки. Свечения нет. Я кладу их на колени ладонями вниз — на всякий случай. Через десять секунд, прошедших в молчании, Марк начинает:

— Кто-то запустил в него тефтелей. Он подумал, что это я, и врезал коленом Кевину по яйцам.

— Не выражайся, — говорит мистер Харрис и оборачивается к Кевину. — Ты в порядке?

Кевин, у которого лицо все еще красное, кивает.

— Так кто же швырнул тефтелю? — спрашивает меня мистер Харрис.

Я не отвечаю, раздраженный всей этой разборкой. Я делаю глубокий вдох, стараясь успокоиться.

— Я не знаю, — отвечаю я. Моя злость поднялась на новый уровень. Я не хочу разбираться с Марком через мистера Харриса и предпочел бы все уладить сам, не в директорском кабинете.

Сэм смотрит на меня с удивлением. Мистер Харрис от расстройства вскидывает руки.

— Тогда какого черта вы все здесь делаете?

— Хороший вопрос, — говорит Марк. — Мы просто обедали.

Сэм берет слово.

— Тефтелю бросил Марк. Я это видел и мистер Джонсон тоже.

Я смотрю на Сэма. Я знаю, что он не мог видеть, потому что первый раз сидел спиной, а во второй — чистил себя. Но я впечатлен тем, что он сказал и что он принял мою сторону, зная, что ставит себя под угрозу со стороны Марка и его друзей. Марк хмурится на него.

— Да ладно вам, мистер Харрис, — просит Марк. — Завтра у меня берет интервью «Газетт», а в пятницу игра. Мне некогда забивать себе голову такой ерундой. Меня обвиняют в том, чего я не делал. Мне надо сосредоточиться, а тут это дерьмо.

— Следи за своим языком! — орет мистер Харрис.

— Это правда.

— Я верю тебе, — говорит директор и очень тяжело вздыхает. Он смотрит на Кевина, который все пытается восстановить дыхание. — Может, тебе надо показаться медсестре?

— Я в порядке, — отвечает Кевин.

Мистер Харрис кивает.

— Вы двое выбросьте из головы этот инцидент в столовой, а ты, Марк, настраивайся на интервью. Мы так долго добивались этой статьи. Может, они даже поставят нас на первую полосу. Только представьте — первая полоса «Газетт», — говорит он и улыбается.

— Спасибо, — отвечает Марк. — Я жду этого с нетерпением.

— Хорошо. Вы двое можете идти.

Они уходят, а мистер Харрис в упор смотрит на Сэма. Сэм выдерживает его взгляд.

— Скажи, Сэм. И мне нужна правда. Ты видел, как Марк бросал тефтелю?

Сэм прищуривается. Он не отводит взгляд.

— Да.

Директор качает головой.

— Я не верю тебе, Сэм. И поэтому вот что мы сделаем, — он смотрит на меня. — Значит, тефтеля была брошена…

— Две, — встревает Сэм.

— Что? — спрашивает мистер Харрис, снова сердито глядя на Сэма.