Онлайн книга «Эй, вы, евреи, мацу купили?»
|
Но было именно так. В кармане у Андрея лежала пластинка – жвачка. Он вез ее дяде Фиме. Фимка – что воробушек со связанными крыльями. И как он, бедняга, продолжал жить? И потому нужно привезти Фимке самое лучшее. И, конечно, жвачку. Зимой Андрея угостили двумя пластинками. Одну он тут же изжевал, а вот эту… эту он везет Фимке. Земля и поезд поворачивались к солнцу спиной. И словно в гневе оно багровело. – Я уже второй свой день рождения встречу в тюрьме, – сказала Наташа. – Ой, действительно, – засмеялась Вера. – Ровно год, как мы были у Фимы. Бедный сыночек. – Он в тысячу раз лучше, чем этот, – сказала Софа, – Фимка рубаха-парень. Та его ж все прямо за русского принимали. – Фимочка очень добрый, – сказала Вера. – На каждый мой день рождения дарил подарки. Ты, Левочка, не обижайся, ты такой же мне сын, как и Фимочка, но он добрее тебя. Добрее. – Та-а! – воскликнула Софа. – Это такой жаднюга! Он за копейку удавится. А уж чтоб прислал родным что…. – Я вам разве на Пасху не присылаю мацу? И Вера сказала, краснея: – Ой, я забыла, правда-правда. Поезд пересекал Украину, и, убежав от заката, нырнул в агустовскую ночь. Дрогобыч. На асфальте чернели лужи. Из электрички выпрыгивали рабочие и бежали к автобусу. – А лагерь скоро будет? – тихо спросил Андрей. – Боишься? Кивнул. – Ну ничего, ради Фимочки… – А мы будем жить в тюрьме? – Гостинице. Только окна на решетках. – Кругом решетки? – Не знаю… Не знал Лева даже того, как выглядел брат. Тискалжалел маленького, дарил книги повзрослевшему. «Кто он – Фимка?» – такого вопроса не возникало. Киргизы-автоматчики в кирзовых сапогах ходили перед толпой. Четырехэтажный дом свиданий из пиленого известняка стоял заподлицо с проволокой зоны. – У заключенных свидание только с прямыми родственниками, – сказал дежурный. – А у вас у всех разные фамилии. – Но я их мама! – сказала Вера. Наташа уронила банку сметаны. Нетерпенье. В сопровождении сержанта с сумками и свертками поднялись на третий этаж и прошли в конец коридора. Пахло краской. Они остановились в крохотной комнате с зарешеченным окном и свежевыкрашенной белой дверью. – Водка е? – спросил сержант. – Нет. – Не може буты! – У нас нет водки. – Та-ак не бувае. Это щоб водки не було… Дали ему пять рублей. Ушел. А Фимка уже стучал ботинками лестницу, отмерял шагами свое суточное свидание. Липкая дверь в сторону. Откуда-то сбоку прыгнул на него Андрейка. Обнял Софу, Наташу. – А маму? – сквозь слезы выговорила Вера. – Верчик! Рыжий мой очкастик! У него такие курчавые волосы были! Был солнцелюбом, целовал бродячих собак, кошек бездомных домой приносил. А как он любил дразниться! Обнажил стриженную голову, точно приветствовал невидимое начальство: «Здравствуйте, гражданин начальник». – Фима, – сказала Наташа, – поздравь хоть ты меня! У меня сегодня день рождения. – Точно-о! В прошлом году мы с тобой объедались конфетами. Я выйду на волю – ты уже невестой станешь… А что тебе подарить? Я могу сделать бумажного змея. Женщины унесли на кухню картошку, курицу, лук, помидоры. За время дороги помидоры пожелтели. Кухня занимала половину этажа. Здесь жизнь с утра и до вечера буквально кипела. Женщины жарили и варили мясо и овощи, будто приносили в жертву ради благополучия родных зэков. – Я учера мужа обкормила, усю нич крычав, як скаженный. – А я приехала к сыну. – Мужчины с возрастом не умнеют. – Вам дать соль? – Дайте, а то мы забыли. Тем временем зэки бегали друг к другу в гости, обменивались подарками. Что до детей, то они освоились быстрее всех, играли в войну, гулко стучали сандалиями и громко хохотали. – Как случилось ЭТО? – старший брат вытряхнул сумку и говорил, не поднимая голову. – Потом-потом, Левочка, чай привезли? – Привезли. Ты моим что ль ножом? – А кофе растворимый взяли? – Взяли. Это правда, что ты лишь заступался? – А хорошие сигареты есть? Они закурили. – Здесь много идн? – Пятьдесят маланцев, не считая партизан. – Партизан? – Ну кто выдается за русских. – А я тебе привез… Лева раскрыл Тору. Фимка увидел крупные буквы иврита, потом взгляд его скользнул влево и он заметил перевод: «И придет Господь, чтобы поразить Египет, и увидит кровь на перекладине на обоих косяках дверей, и пройдет Господь мимо дверей, и не допустит губителю войти в дома ваши для поражения. И храните это, как закон для себя и для сынов своих навеки». – Это Пять книг Моисея. Тора легла на Фимкину ладонь и лежала на ней, как человек на родной земле после разлуки. – Тут история и то, что будет?… – Что будет, брат, то уже было… Я тебе привез, знаешь что еще? А-а… никогда не догадаешься. Бульонные кубики. Это были маленькие кубики в золотой обертке. – Мы тут, Левочка, по вечерам обсуждаем каждую новость. Такие споры! Ну, ты ж знаешь евреев! ….И вот уже дощатый стол накрыт газетами, и пар еды, как пар земли, весело плыл сквозь решетку в окно. Фимка надломил горбушку хлеба, обмакнул луковицу в соль. – Чего мне очень хотелось, так – лук с хлебом. – А что мы будем пить за Наташу? – спросил Андрейка. Вдруг Фимка вскочил из-за стола. – Здравствуйте. – В дверном проеме двое в черных робах. – Это мои друзья, – представил Фимка вошедших. Испуганные лица женщин и запах мяса – все это ошеломило вошедших. Их усадили за стол, а Вера с детьми сели на кровать. Все старались смотреть мимо еды. – Они хотят, чтобы ты написал им буквы иврита. – сказал Фимка. – Сначала алфавит, а потом немножко о новостях Дома, – пожилой еврей со шрамом на лбу подмигнул. – Вы уже поняли меня, что я имею ввиду? – Понял, конечно. – Ешьте, пожалуйста, – сказал Вера, – пока суп теплый. – Нет-нет. Они вскочили. Поднялись Лева и Фимка. – Ну, тогда стол отодвинем от стены и все сядем, – решила Вера. |