Книга Созвездие Волка. Начало, страница 33 – Миа Тавор

Я покачала головой.

— Миссис Джеймс постарается снова привести ее в то же состояние, поэтому не трудитесь, мисс Белл.

В ее медовых глазах зажглось отчаяние.

— Зачем ты это делаешь, Алекс? Если тебе нужна помощь с уроками…

— Мне не нужна помощь, и моя рука в порядке, — твердо прервала я, поворачивая голову к огню. Я не хотела, чтобы она увидела мое лицо в этот момент.

Несколько минут мы молчали. Я чувствовала, что мисс Белл смотрит мне в затылок, но я не отрывала глаз от камина. Моя нижняя губа заметно подрагивала.

— Я сделаю тебе чай, — сказала она наконец, приподнимаясь и давая мне возможность незаметно смахнуть непрошенные слезинки.

Пузырек она оставила на журнальном столике, и я узнала ту янтарную жидкость, которую мисс Белл капнула на руку Джин в мою первую неделю в школе. Наверно, ее тоже наказали по какой-то причине. Моя соседка по парте не выглядела как одна, которая сознательно нарушит школьные правила, но я уже поняла, что малейший проступок способен повлечь за собой самое жестокое наказание. Однако только если дело касалось кого-то из тех, кто носит синюю и желтую форму. Красных не наказывали никогда.

Учительница вернулась с чашкой горячего чая, от которого расходился восхитительный аромат лесных ягод, и подвинула ко мне корзинку со свежими булочками с корицей. Она снова присела рядом, но на этот раз я немного отодвинулась.

— Попробуй, тебе понравится, — сказала она, делая вид, что не заметила мою отстраненность. — Это мой любимый вкус. Он напоминает мне детство.

Я хотела отказаться, но чудесный запах чая и свежей выпечки заставил мой измученный желудок судорожно запротестовать.

Мисс Белл сидела рядом и молча смотрела, как я уплетаю за обе щеки. Ее тонкие, изящные пальцы нервно теребили подол бежевого шерстяного платья.

— Еще? — спросила она, когда я поставила на стол пустую чашку.

— Нет, спасибо.

В комнате воцарилась тишина. Я не знала, что сказать. Мисс Белл тоже молчала.

— Как тебе чай? — наконец спросила она.

— Очень вкусный, спасибо.

Горячая жидкость с булочками придали мне энергии, и прошлая слабость немного отступила. Я с горечью подумала, что это мой первый настоящий завтрак с тех пор, как я сюда приехала.

— Моя мама заваривала этот сорт, когда мои подружки приходили навестить меня по выходным. Мы собирались на чердаке и проводили чаепитие, словно настоящие английские леди, — внезапно сказала она, и ее лицо просветлело. — А у тебя, Алекс, было много подружек в детстве?

— У вас было счастливое детство, мисс Белл. Не могу сказать того же про себя, — отрезала я, и она снова сникла.

Мне стало неудобно из-за собственной резкости, но пусть не думает, что за одну чашку чая я выложу ей всю свою жизнь. Это раньше я доверчиво рассказывала Роберту все свои тайны, но теперь никто в мире не залезет ко мне в сердце. Я навсегда закрыла его для других.

— Ты уже две недели не появляешься в столовой, — она скомкала свое платье еще больше и прикусила губу. — Это из-за руки? Ты плохо себя чувствуешь?

Обычная отрешенность на ее лице пропала, а в голосе сквозила боль.

— Не нужно, мисс Белл, — ответила я, стараясь не смотреть на нее. — Я сама разберусь со своими проблемами.

Мне почему-то стало не по себе.

Прошла долгая минута прежде, чем она снова заговорила. Ее лицо было бледнее обычного, а персиковая помада стерлась из-за того, что она постоянно нервно кусала губы.

— Алекс, я знаю, что тебе пришлось нелегко. Потерять родителей в таком раннем возрасте, это очень тяжело. Но, пожалуйста, не мучай себя подобным образом.

У меня перехватило горло и стало трудно дышать.

— Это не твоя вина, и они бы не хотели, чтобы ты так думала, — тихо продолжала она, и на ее бледном лице промелькнуло неподдельное страдание. — Твоя боль не вернет тех, кого ты потеряла.

Воздух с шумом вырвался из моих легких.

— Вы не имеете понятия, о чем говорите, — прошептала я.

Мисс Белл в отчаянии протянула ко мне руки.

— Алекс, я…

— Оставьте меня в покое, — закричала я, вскочив на ноги и хватая сумку. — Мне не нужна ваша жалость, и ваши попытки прокрасться ко мне в душу с помощью чашки чая ни к чему не приведут!

Вылетев с двери, я кинулась вперед по пустому коридору. По щекам покатились слезы, и, добежав до первого пересечения, я свернула в приоткрытую дверь. Комната оказалась чуланом, которая служила уборщикам для хранения моющих веществ.

Лучше выплакаться тут, чем позволить кому-то увидеть себя в таком состоянии. Я соскользнула по стене и обняла содрогающиеся от беззвучных рыданий плечи.

Кто она такая, чтобы говорить мне о чувстве вины? Такая элегантная, воспитанная и изысканная, вся в дорогих украшениях, она понятия не имеет понятия, что значит испытывать настоящую боль. Истерзанная рука, слабость и голод — это ничто, по сравнению с тем, что я испытываю внутри. Мои родители ушли навсегда, а я их даже толком никогда не знала. И второго шанса сказать им, как я сожалею и как я бы хотела все исправить, у меня уже не будет.

Когда душившие меня слезы постепенно иссякли, за дверью послышались приближающиеся голоса. Если это уборщики, то они сразу меня заметят: спрятаться в маленьком чулане было совершенно негде. Я принялась изо всех сил вытирать заплаканное лицо. Скажу, что заблудилась и перепутала кабинет. Я новенькая, поэтому это не будет выглядеть странно.

Но я ошиблась. В постепенно нарастающих голосах я узнала мистера Броуди и миссис Джеймс и с ужасом отпрянула к стене, успев подхватить покачнувшуюся швабру. Оказаться с ними лицом к лицу в таком покрасневшем и распухшем от слез виде — все равно, что подарить ребенку долгожданную игрушку. Они-то уж точно не упустят возможности высмеять меня перед всей школой.

— Постойте, Патриция, вы уверены, что сообщать о новом провале будет хорошей идеей? — внезапно понизил голос учитель физики. — Такое поведение вполне может быть спровоцировано новым ядом, который мы недавно испробовали. Я думаю, нам стоит провести еще несколько экспериментов, прежде чем с уверенностью заявлять, что мы не знаем причины нового приступа бешенства.

— Вы сомневаетесь в моих порошках? — резко спросила миссис Джеймс, останавливаясь прямо напротив приоткрытого чулана.

Я почти перестала дышать. Через небольшую щелку я видела, как скривилось лицо учителя физики.

— Ни в коем случаем. Я лишь хочу сказать, что не следует торопиться. Вы знаете, как к этому отнесутся там наверху. Тем более, что многие из них все больше и больше начинают прислушиваться к словам старикашки.

Лицо миссис Джеймс приняло презрительное выражение.

— О, прошу вас, Теобальд! Уилфред к своим годам совершенно выжил из ума. Никто уже давно не воспринимает его всерьез.