Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - оверлорд»
|
Меня что-то царапнуло, я прокрутил разговор в обратную сторону, сказал с недоумением: – Вот меня часто упрекают, что либо цифры попутаю, либо повторю что-нить два раза… а то и три! Отец Дитрих, вы ж говорили как-то, что в Зорре целых десять тысяч жителей! Он кивнул, в глазах оставался вопрос: – Да. Но что… – А потом вы сказали, – произнес я с торжеством, – наберется триста-четыреста душ. Он снова кивнул, лицо стало грустным: – Все верно, сын мой. Все верно… Я умолк, смущенный. Вот уж не думал, что даже здесь так хреново, а что уж тогда говорить про земли дальше к Югу. Там вообще чистой души не найдешь, а все прожженные, подлые, дырявые, черные, продажные… Уж не говорю про вообще бездушных людей. – Да, – пробормотал я, – это будет бой!.. Прошляпили, потеряли, теперь надо отвоевывать обратно. Самая главная битва всегда за души, а тут мы не просто разбиты, а отступаем в беспорядке… Надо быстро перегруппироваться, отец Дитрих, и – снова в бой!.. Отец Дитрих, я сегодня покину Зорр, даже зимой нахожу, чем заняться – вот дурак, да? – а вы заканчивайте здесь и, как только дороги станут проходимыми… А то, знаете ли, в Зорре авторитет у церкви пока что есть, но в Армландии… гм… как и в других южных королевствах… Он вздохнул: – Сын мой, молодость отличается тем, что делает общие выводы из отдельных случаев. Сколь многие начинали с намерения опорочить церковь, восстать против нее – и внезапно изменяли свои взгляды, падали на колени и поклонялись! Со многими случилось то же, что с Валаамом, сыном Боеровым, который пустился в путь, чтобы проклясть Израиль, и вопреки своим намерениям благословил его! Я пожал плечами: – Таких, как я, этот пример не убедит. – Почему? – спросил он в недоумении. – Валаам услышал, – напомнил я, – всего-навсего ослицу. – Да, – согласился он. – И что? Я удивился: – Как что? Ослы, знаете ли, для меня не авторитет. И ослицы – тоже. Он усмехнулся, показывая, что понял как шутку, но шуткануть – не значит опровергнуть, но я смотрел серьезно. Я же нормальный человек, и если со мной заговорит ослица, я удивлюсь, что говорит именно ослица, никогда не видел говорящей ослицы, но это не значит, что буду слушать ее, как профессора. Тем более ослица своими речами никак не перевернет мое мировоззрение и образ жизни. У ослицы, как бы сказать потолерантнее, репутация совсем не та, чтобы выступать перед федеральным собранием насчет бюджета на следующий год. Он покачал головой: – Сын мой, ослица заговорила не сама по себе. Я задрал голову и посмотрел на небо. – Что, ей подсказали оттуда? И не могли выбрать кого-нить поавторитетнее? Кому бы поверили больше? Дитрих посмотрел на меня с улыбкой, но тень набежала на его худое строгое лицо. – Ох, сэр Ричард… Мы бессознательно думаем, что Бог видит нас сверху… – А что, – спросил я невольно задиристо, – сбоку? Он покачал головой и ответил мягко: – Он видит нас изнутри. Я зябко передернул плечами: – Да? Неожиданная мысль. И страшноватая. – Прятаться нужно от недоброжелателей, – укорил он мягко, – а родители всегда видят своих детей такими, какие те есть. И любят… даже уродливых. Я кивнул: – Господу недурно удалась природа, но с человеком, как мне иногда кажется, вышла осечка. – Только кажется, – сказал он поучающе. – Верь, сын мой! Ты не такая свинья, какой часто бываешь. – Ох, отец Дитрих! Вы еще не знаете, какой я бываю! – У человека много свободы, – напомнил он. – Он может быть и еще большим животным, чем ты думаешь. Вообще-то понять Бога легко… если только не пытаться его объяснить. – Бог, которого можно понять, – возразил я, – уже не Бог. Он подумал, развел руками: – Сэр Ричард, боюсь… вы правы. – Так почему боитесь? – Потому что мне в самом деле придется ехать с вами, – ответил он серьезно. – Будь вы попроще или поглупее, все было бы легче. Не хочу, чтобы вы наломали дров… если этого можно избегнуть. А вы с вашим просто пугающим пониманием сути вещей можете наделать бед! Я хлопнул себя по лбу: – Кстати, да… Как я об этом сразу не подумал… – О чем, сын мой? – спросил он с опаской. Я сжал кулаки, выдохнул и сказал другим голосом: – Да так, мысль одна посетила. Все от слабости нашей душевной, отец Дитрих. Он перекрестил меня: – Держись, сын мой. Дьявол силен. Он никогда не спит. – Отец Дитрих, – напомнил я еще раз, – я жду вас в Армландии. Там работы намного больше, еще раз уверяю! Приезжайте сразу, как сможете. И людей с собой возьмите, если кто решится на такое путешествие. Он благословил меня, я поцеловал ему руку и быстро отправился к конюшням. Конечно, можно предложить ему прямо сейчас в Армландию на крупе моего коня, однако… каждому овощу нужно дозреть. В обратную дорогу я пустился с утра, а к вечеру уже несся по землям барона Эстергазэ. Чтобы выглядеть своим в доску, я высмотрел медведя, дурень не восхотел, как все порядочные толстожопые, на зиму в берлогу, зашиб удачным броском молота, кое-как взгромоздил на конский круп, и в таком виде геройски появился перед воротами замка. Там заорали, торопливо опустили мост, одновременно распахивая ворота, подняли решетку. Я сбросил медведя на середине двора: гуляйте ребята, от медвежьей крови повышается мужская сила, отпустил Зайчика и, отпихиваясь от ошалевшего Пса, пошел в донжон. Сухой горячий воздух опалил промороженное лицо, я с облегчением перевел дух. Из зала выскочили сэр Растер и Митчел, оба еще красномордее, чем в день отъезда, распаренные, словно не из-за стола, а из бани. – Сэр Ричард! – вскричал Растер обиженно. -Да как же так!.. В который раз – и без нас?.. Это несправедливо! – Нет на свете справедливости, – согласился я. Митчел, хоть и покачивается, даже за косяк ухватился, но в пьяненьких глазках такой же укор. Оба широкомордые, любители выпить и подраться, потом подраться и выпить, сдружились в неразлейвода, а теперь с каждым днем становятся все больше похожими один на другого. – Что в лесу? – спросил Митчел. – Звери, – ответил я. – Какие? – Всякие. Он потер ладони: – Поохотимся! – Это точно, – согласился я, – даже весну ждать не будем. Но не сейчас, не сейчас… – Да, – согласился Митчел, – снег сейчас как пух. Пусть слежится, уплотнится, а то и наст появится… |