Онлайн книга «Гигиена убийцы. Ртуть»
|
– Конечно. Вы не представляете, какое удовольствие подлить воды на мельницу гонителей. – А! В таком случае это не доброта, господин Тах, это гремучая смесь мазохизма с паранойей. – Та-та-та! Перестаньте бросаться словами, смысл которых для вас темный лес. Доброта, молодой человек! Какие, по-вашему, книги были написаны от доброты? «Хижина дяди Тома»? «Отверженные»? Конечно же нет. Такие книги пишут, чтобы быть принятыми в гостиных. Нет, поверьте мне, мало, очень мало на свете книг, написанных из добрых побуждений. Эти шедевры создают в скотстве и одиночестве, зная, что, после того как швырнут их в лицо всему миру, жизнь станет еще более одинокой и скотской. Это естественно, ведь главное отличительное качество бескорыстной доброты – она неузнаваема, непознаваема, невидима и неподозреваема, ибо, если благодеяние заявляет о себе, оно уже не бескорыстно. Так что убедитесь – я добр. – Интересный получается парадокс. Вы толкуете мне о том, что истинная доброта себя не выказывает, и тут же громогласно заявляете, как вы добры. – О, я-то могу себе это позволить, если есть желание, все равно ведь мне никто не поверит. Журналист расхохотался: – Аргументы у вас просто сногсшибательные, господин Тах. Стало быть, вы утверждаете, что посвятили жизнь литературе из добрых побуждений? – Я много чего сделал из добрых побуждений. – Как то? – Можно перечислять долго: безбрачие, обжорство, ну и прочее. – Объясните хотя бы это. – Конечно, добрые побуждения были не единственным резоном. Взять, например, безбрачие: ни для кого не секрет, что я абсолютно равнодушен к сексу. Однако я мог и жениться – хотя бы ради того, чтобы отравить жизнь моей половине. Но нет – вот тут-то и проявляется моя доброта: я не женился и тем избавил несчастную от горькой участи. – Понятно. А обжорство? – Ну, это яснее ясного: я мессия ожирения. Когда я умру, то приму на свои плечи все лишние килограммы человечества. – Вы хотите сказать, символически… – Стоп! Никогда не произносите при мне слово «символ», если только речь не идет о химических формулах, предупреждаю, это в ваших интересах. – Я очень сожалею, что так туп и ограничен, но я в самом деле не понимаю. – Ничего страшного, вы не одиноки. – Не могли бы вы мне объяснить? – Терпеть не могу терять время. – Господин Тах, я туп и ограничен, допустим, но представьте себе, что, кроме меня, есть еще будущий читатель этой статьи, читатель умный и широко мыслящий, – разве он не достоин уразуметь? Ваш последний ответ разочарует его! – Предположим, такой читатель существует, но, если он действительно умный и широко мыслящий, ему не потребуются объяснения. – Я с вами не согласен. Даже самый умный человек нуждается в объяснениях, когда впервые сталкивается с новыми, незнакомыми идеями. – Вы-то откуда знаете? Вы умным никогда не были! – Ваша правда, но я как могу подключаю воображение. – Бедный мальчик. – Ну проявите же вашу пресловутую доброту, объясните мне! – Сказать вам начистоту? По-настоящему умный и широко мыслящий человек никогда не стал бы выклянчивать объяснения. Только быдло стремится все объяснить, включая и то, чему объяснения нет. Так с какой стати я буду распинаться, если дураки моих объяснений не поймут, а тем, кто поумнее, они не понадобятся? – Я уродлив, туп и ограничен, к этим эпитетам следует добавить слово «быдло», если я правильно понял? – От вас ничего не скроешь. – Позвольте вам заметить, господин Тах, что это не лучший способ расположить к себе. – Расположить к себе? Я? Этого только не хватало! И вообще, кто вы такой, чтобы читать мне мораль за неполных два месяца до моей славной кончины? Кем вы себя возомнили? «Позвольте вам заметить», сказали вы, – я не позволяю! Все, уходите, вы мне надоели. – ?.. – Вы что, оглохли? Сконфуженный журналист ретировался и вскоре уже сидел с коллегами в кафе напротив. Он сам не знал, легко отделался или нет. Собратья по перу слушали пленку молча, но было ясно, что не Таху адресуются их снисходительные улыбки. – Ну, доложу я вам, это экземпляр, – рассказывал последний пострадавший. – Поди его пойми! Никогда не знаешь, как он отреагирует. Иной раз такое впечатление, что с ним можно не церемониться, он вполне благодушен и, кажется, ему даже нравятся вопросы с подковыркой. А потом вдруг ни с того ни с сего лезет в бутылку из-за пустяка и выставляет тебя за дверь, если на свою голову сделаешь ему самое безобидное замечание, причем по делу. – Гении не терпят замечаний, – возразил один из коллег так заносчиво, словно сам был Тахом. – И что же? Он мне плевал в лицо, а я должен был утереться? – В идеале ты не должен был нарываться. – Легко сказать! Да он изначально готов оплевать весь мир! – Бедный Тах! Бедный титан в изгнании! – Бедный Тах? Ну знаете! Бедные мы – это да! – Неужели ты не понимаешь, до чего мы все его раздражаем? – Как же, сам убедился. Но работа есть работа, кто-то должен ее делать, правда? – Зачем? – поддел ехидный собрат, полагая, что это умно сказано. – А зачем ты вообще стал журналистом, балда? – Потому что Претекстатом Тахом мне не быть. – А тебе бы хотелось быть жирным евнухом-графоманом? Да, ему бы хотелось, и не ему одному. Так уж устроен род людской, что даже самые здравомыслящие его представители готовы бросить все – свою молодость, здоровье, любовь, друзей, личное счастье и еще многое другое – на алтарь иллюзии под названием вечность. – Ну что, война началась? – Э-э-э… да, сегодня первые ракеты уже… – Это хорошо. – В самом деле? – Терпеть не могу, когда молодежь бездельничает. Итак, сегодня, семнадцатого января, мальчуганы смогут наконец заняться интересным делом. – Если можно так выразиться. – А что, вам бы это не было интересно? – Честно говоря, нет. – По-вашему, интереснее преследовать с диктофоном наперевес жирных и немощных стариков? – Преследовать? Но мы вас вовсе не преследуем, вы сами дали нам согласие на интервью. – И не думал! Это все проделки Гравелена, черт бы его взял! – Полноте, господин Тах, вы были вольны сказать вашему секретарю «нет» – этот человек искренне предан вам и уважает ваши желания. – Не порите чепухи. Он измывается надо мной и никогда не спрашивает моего согласия. Вот сиделка, например, – тоже его затея! |