Онлайн книга «К западу от Октября»
|
Она повторила: – «…помни обо мне!» Призрак в Восточном экспрессе задрожал. Она сделала вид, что ничего не заметила, и взялась за следующую книгу: – «Начать с того, что Марли был мертв…» [11] А Восточный экспресс грохотал по вечернему мосту над невидимой рекой. Ее руки, словно птицы, порхали над книгами. – «Я – Святочный Дух Прошлых Лет» [12] ! И потом: – «Повозка-призрак выскользнула из тумана и с цоканьем скрылась во мгле…» [13] Не раздался ли поблизости едва уловимый цокот конских копыт – где-то в горле призрака-скитальца? – Все бьется, бьется, бьется под досками пола старое сердце-обличитель! [14] – негромко воскликнула она. И тут – как прыжок лягушонка. Послышалось слабое биение пульса – впервые за последний час с небольшим. В коридоре немцы палили из стволов безверия. А она лила бальзам: – «Негромкий, протяжный и невыразимо тоскливый вой пронесся над болотами» [15] . И эхо того воя одиноким криком вырвалось из души ее попутчика, стоном застряло в горле. Сгущалась ночь, высоко в небе плыла луна, а где-то внизу ступала Женщина в белом, как и читала-рассказывала сестра милосердия, и летучая мышь обернулась волчицей, а та обернулась ящерицей и взбежала по стене на бледном челе больного. Наконец в поезде наступила сонная тишина; только тогда книга выскользнула из рук мисс Минервы Холлидей и с глухим стуком упала на пол. – Requiescat in pace? – с закрытыми глазами прошептал старый скиталец. – Именно так. – Она с улыбкой кивнула. – Покойся с миром. С этими словами оба погрузились в сон. Наконец они доехали до побережья. В воздухе висела дымка, которая обернулась туманом, а туман обернулся ливнем, потоком слез бесцветного небосвода. От этого бледноликий старик пробудился, пошамкал губами и воздал хвалу призрачному небу, а заодно и этому берегу, где гостили фантомы прилива; тем временем экспресс остановился под крышей вокзала, и толпа пассажиров ринулась с поезда на паром. Стараясь держаться подальше от толчеи, призрак остался в вагоне один, как наваждение. – Постой! – слабо и жалобно простонал он. – Как же я буду на пароме? Там негде спрятаться! Да еще таможня! Но таможенники, увидев болезненное лицо, нахлобученную шапку и меховые наушники, быстро замахали флажками, чтобы эта робкая душа, убеленная холодом и годами, скорее поднималась по трапу. Чтобы попасть в окружение грубых голосов, острых локтей и всеобщей сутолоки. Паром, вздрогнув, отчалил, и старая сестра милосердия поняла, что ее ледяной спутник опять начал таять. Мимо с криками пронеслась ватага детворы, и мисс Минерва Холидей решила, что пора действовать. – Шевелись! Она, можно сказать, сгребла в охапку своего подопечного и потащила его в ту сторону, куда бежали дети. – Нет! – воскликнул он. – Там шумно! – Такой шум тебе не повредит! – Она заталкивала его в какую-то дверь. – Этот шум целителен. Сюда! Старик огляделся. – Что я вижу, – пробормотал он, – игровая комната! Сиделка увлекла его в самую гущу беготни и гомона. – Дети! – обратилась она ко всем сразу. Ребятишки замерли. – Сейчас будем рассказывать истории! Дети готовы были вернуться к своим играм, но она успела добавить: – Страшные истории – о привидениях! И как бы невзначай указала на немощного пассажира, который бледными, дрожащими пальцами сжимал шарф на ледяной шее. – Всем сесть! – скомандовала медсестра. Ребятишки загалдели и стали устраиваться на полу. Они сидели вокруг призрака с Восточного экспресса, будто индейцы вокруг вигвама, и смотрели, как полуоткрытый старческий рот холодят снежные бурунчики. Призрак заколыхался. Тогда она поспешила спросить: – А вы верите в привидения? – Да! – вразнобой закричали дети. – Верим! Тут призрак с Восточного экспресса приосанился. Его туловище окрепло. В глазах промелькнули крошечные, словно высеченные огнивом, искорки. На щеках зарозовели зимние бутоны. Дети подтягивались ближе, и с каждой минутой он делался выше и свежее. Палец-сосулька обвел детские лица. – Сейчас… – зашелестел голос, – я… расскажу вам страшную историю. Хотите послушать про настоящее привидение? – Хотим, хотим! – закричали дети. И призрак повел свой рассказ; бледные уста, дыша туманами, притягивали дождливое марево; дети сбились в тесный кружок, который, словно догорающий костер, дарил ему блаженное тепло. Во время его рассказа сестра Холлидей, отступившая к дверям, видела то же самое, что видел ее спутник по ту сторону морских вод: белеющие тенями скалы, меловые скалы, спасительные скалы Дувра, от которых не так уж далеко до зазывного шепота башен, сводчатых подземелий и укромных чердаков, где испокон веков обитали призраки. Не отрываясь от этого видения, старая медсестра невольно потянулась к термометру, торчавшему из нагрудного кармана. Пощупала у себя пульс. На какой-то миг ей в глаза ударила темнота. Тут раздался детский голос: – А сам ты кто? Кутаясь в невидимый саван, бледноликий пассажир напряг свою фантазию и дал ответ. Только гудок перед швартовкой прервал долгую историю полночной жизни. За детьми стали приходить родители, чтобы увести их от старого джентльмена с туманным взглядом и едва слышным, пробирающим до костей голосом, который не умолкал до тех пор, пока паром не прижался боком к стенке причала; когда мать с отцом забрали последнего упирающегося мальчугана, старик и сиделка остались наедине в детской комнате, а паром дрожал сладостной дрожью, как будто тоже внимал рассказу о ночных ужасах, не пропуская ни слова. |