Книга Ковентри возрождается, страница 40 – Сью Таунсенд

Под взглядом жены, напоминавшим взгляд горгоны Медузы, Поджер смазал вазелином ошпаренные до красноты причиндалы. Он бы не возражал, если б его обратили в камень. Все лучше, чем то, что предстояло ему в ближайшие дни. На утро у него назначена встреча с премьер-министром. Они должны обсудить вопросы правопорядка. Стоило подумать об этом, и пенис его скукожился до неразличимости.

Вместе со спутниками Поджер вылез из машины, превозмогая боль, зашаркал по коридорам, прошел в зал ожидания для Особо Важных Персон, где уже сидела Додо, как и было заранее договорено.

– Что случилось, Поджи? – спросила Додо. – У тебя такой вид, словно ты наделал в штанишки.

Поджер с великой осторожностью пристроил ягодицы на стуле. Он мечтал показать свое причинное место врачу, да не было времени; к тому же сконфузились бы оба – и врач, и он сам; и Поджер, наверное, страдал бы от конфуза больше, чем от ожогов. Его лицо известно всей стране, и заурядность его половых органов казалась поэтому еще невыносимей. Николас велел офицеру безопасности проверить помещение на предмет наличия подслушивающих устройств и скрытых камер. Наташа Кранц взялась за дело основательно, даже приволокла откуда-то стремянку и вывинтила лампы скрытой подсветки. Никто не промолвил ни слова, пока она не сказала:

– Все чисто, сэр.

– Теперь проверьте мою сестру.

Наташа с решительным видом обыскала Додо.

– Чисто, сэр.

– А где твоя подружка-убийца? – спросил Николас.

– Скоро будет здесь, – ответила Додо. И добавила: – Ты все принес, что я просила, Ник?

Наташа Кранц открыла портфель и вынула пачку денег и разнообразные документы. Додо открыла свою черную сумку и отдала Кранц фотографии на паспорта, Кранц принялась вносить поправки в удостоверения личностей Ковентри и Додо. Их новые имена вполне подходили социальному положению и выговору каждой. Додо стала мисс Анжелой Стаффорд-Кларк, место рождения – курорт Лемингтон [33] , а Ковентри предстояло вот-вот превратиться в миссис Сьюзен Лоу, место рождения – Ноттингем.

Именно Наташа Кранц и разлучила меня с детьми.

– Вам пора идти! Пора! Прощайтесь!

Она отцепила их руки от моей талии и шеи и очень строго сказала:

– Сегодня вечером вы своей матери не видели, ясно?

Две милые золотоволосые головы кивнули.

– И меня вы тоже не видели.

Они снова кивнули.

– Теперь прощайтесь с матерью, ей пора.

Занозы в мозгу.

– Пожалуйста, Яффа, милая, не плачь. Я не могу этого вынести. Николас, дай ей свой платок.

– Он же шелковый, только для нагрудного кармашка.

Поджер предложил свой, я взяла и уткнулась лицом в белое полотно. Не было сил смотреть в глаза кому-нибудь. Я бросила вызов самой природе. Я была отщепенкой, парией. Убийство – сущий пустяк по сравнению с недавним моим бесчеловечным поступком. Оставила собственных детей.

Додо сунула мне что-то в руку, тонкое, твердое, прямоугольное. Я отняла от глаз платок и увидела темно-синюю книжицу. Открыла ее и прочла свое новое имя: миссис Сьюзен Лоу, место рождения – Ноттингем. Страницы паспорта Сьюзен были заштемпелеваны визами и в Америку, и в Австралию, и в Индию.

– Ты совершил невозможное, Поджер? – спросила Додо.

Поджер дал понять, что говорить за него будет Наташа Кранц.

– Да, невозможное свершилось. – Она вручила Додо несколько листков бумаги.

Додо посмотрела на них и вздохнула:

– Чудесно, благодарю вас. Когда он отправляется?

Наташа сказала:

– Они перед нами в долгу, так что им пришлось изменить маршрут самолета, летевшего в Париж. Вы наверняка вызовете у других пассажиров крайне неприязненные чувства. Ну, где фотография?

Додо отдала Поджеру снимок, который наделал столько неприятностей. Тот попытался порвать его надвое, не сумел и положил себе на колени чуть ниже мучительно саднящих органов.

– У вас, конечно, есть копии, – сказал Поджер.

– Конечно, – подтвердила Додо. – Отправлены по почте.

– Сука долбанутая, ты развалила мою семью, да и карьеру, наверное, тоже. – В глазах Поджера сверкнули злые слезы. Он сунул фотографию в пепельницу и поджег ее. Мы смотрели, как изображение извивалось, плавилось и, наконец, свернулось трубочкой.

Додо сказала:

– Ну, Поджер, не унывай, старина. У тебя остались любовница и счет в банке, не говоря уж о том, что за тобою – правящие круги Британии. Могло быть куда хуже.

– Надо было устроить, чтобы их укокошили, – не выдержал Ник. – Никто из нас больше не сможет спать спокойно.

Я знаю, что садилась в автобус, потом в самолет; и я чувствовала, что самолет набрал скорость, взлетел, сделал вираж и взял курс на восток. Помню, я заглянула в маленькое окошко и увидела вдалеке огни аэропорта. Где-то там, внизу, были мои дети, собиравшиеся отправиться домой. И там внизу, с ними, уже далеко позади, осталась мисс Ковентри Ламберт, дочь моих родителей; миссис Дерек Дейкин, жена моего мужа; Маргарет Дейкин, изобретение моего сына; Лорен Макскай, ученица Брадфорда Кинза, и Яффа, подруга Додо.

– Куда мы направляемся? – спросила Сьюзен Лоу.

– В Москву, – неожиданно прозвучало в ответ.

Свекровь Ковентри, Эдна Дейкин, лишь вполуха слушала собственного сына, Дерека: внимание ее было сосредоточено на том, что происходило на улице, где, как водится, ничего не происходило. Она видела другую женщину ее же возраста, одиноко глядящую из окна.

«А все из-за этих жутких домов, – думала Эдна, – они напустили на нас свои чары, мрачные серые чары. Почему у нас нет ярких красок, узоров, растений, что вьются по стенам, как в других странах? Разве удивительно, что нам не хочется гулять по примитивным уродливым улицам, которые для нас понастроили.

А этот новый районный общественный центр! – Эдна усмехнулась. – Отвратительное бетонное сооружение с гулким эхом и низкими потолками, вот что это такое».

Эдна посмотрела на ряды одинаковых бетонных домов, тянувшихся по холму, и почувствовала, что грудь ее неудержимо переполняется гневом. «Ничего удивительного, что ребята поломали молодые деревца, – думала она. – Они просто не могут дождаться, пока те вырастут. А эти ужасные магазины! И что за название! “Парад” – парад магазинов! Ха! Но парад – это хорошо, это праздник. На параде машешь флажком. А не покупаешь бакалейные товары. И потом, почему детям негде играть? – мысленно спросила Эдна. – Им бы все-таки стоило сначала научиться играть, а потом уж садиться на пособие по безработице».