Книга Ричард Длинные Руки - лорд-протектор, страница 33 – Гай Юлий Орловский

Утром я вышел, счастливый, как просто не знаю кто, щурясь и прикрываясь ладонью от неистового света. Словно сто тысяч солнц, как говорится в Махабхарате, разом заблистало, но там ядерный взрыв, а здесь под утро пролупил короткий летний дождь, солнце бьет в глаза изо всех луж и вообще превратило в себя все мокрые поверхности.

Во дворе перед входом в типографию дюжие грузчики снимают с телеги тяжелые отесанные и просмоленные бревна с уже вбитыми железными крюками. Я с трудом узнал части станового хребта типографского пресса.

Отец Дитрих в дверях указывал в темноту, мол, туда нести и там складывать. Я поприветствовал, он благословил, потом без всякой преамбулы вдруг сказал:

– Та ведьма во всем призналась. Сразу, как вы покинули подвал.

– Хорошо, – сказал я. – От души отлегло.

Он посмотрел на меня сумрачно.

– Еще бы. Вы с такими… делами стараетесь не сталкиваться. Но кто-то делать должен. Закопанные кости отыскали за ее избушкой. Там же отыскалась и одежда убитых ею детей.

– Костер? – спросил я.

– Медленный, – уточнил отец Дитрих. – Как виновную за особо тяжкие прегрешения перед Господом.

Я кивнул, уже понимая, что за стук топора я слышал спросонья. В центре крепости, близь ворот устанавливают помост, столб, к которому привяжут виновную, а также подбирают хворост из свежих веток, чтобы больше дымил, чем горел. Нужно, чтобы народ ужаснулся такой смерти. Страшная смерть в мучениях удержит чью-то нестойкую душу от попыток поразвлечься в этой области.

Отец Дитрих смотрел на меня, как показалось, с непонятным укором. Вид смерти для самой обвиняемой неважен, все равно смерть, но пусть посмотрят и ужаснутся те, нестойкие. А мы все, если честно, нестойкие. То и дело норовим свернуть с прямой дороги к счастью на тропку сомнительных удовольствий. И хорошо бы только ограничиться женой соседа! В крайнем случае, в морду даст. Правда, может и топором по башке, бывает… Но тропка может завести и дальше, совсем уж в дебри, где погубишь не только свою душу, но и чужие.

– Хорошо, – сказал я. – Кстати, пусть отец Ульфилла посмотрит, что у нас тоже идет борьба с нечистью. А потом поскорее отправьте его обратно. Вы, полагаю, уже с ним столкнулись?

Он поморщился.

– Где вы такого откопали?

– Сам выкопался, – объяснил я со вздохом. – Самородок. Выходец из народа.

– Да, это заметно. Невежество просто дикое, зато какой напор, какой напор…

– Чем человек грамотнее, – заметил я, – тем напора меньше. Потому нами и правят… не совсем грамотные?

Он посмотрел искоса, не на себя ли намекаю, пожал плечами.

– А зачем вы его привели в типографию?

– Чтобы буквы пересчитывал.

Отец Дитрих слабо улыбнулся.

– Представьте себе, он всю ночь этим и занимался.

– Правда?

– Точно-точно. Сперва сверял отпечатанную Библию с рукописным вариантом, потом положил две отпечатанных и сравнивал, сравнивал… всю ночь.

– Он ведет свой род от Фомы неверующего, – пробормотал я.

Отец Дитрих покачал головой.

– Не льстите так этому священнику. Богословы спорят по поводу особого отношения Господа к Фоме неверующему. Сын Божий то и дело предъявлял ему доказательства своей божественности. Только ему…

Он прервал себя на полуслове: из помещения вышел, пошатываясь, отец Ульфилла, прикрыл глаза от солнца.

– Легок на помине, – пробормотал я.

Отец Дитрих поморщился.

– Ладно, общайтесь со своим приятелем. Я уже успел наобщаться.

– Когда же вы все спите? – сказал я с неловкостью. – Я вот наделен способностью не спать по неделе… почти, но так ни разу не воспользовался. Здравствуйте, отец Ульфилла! Как спалось?

Отец Ульфилла выглядел ужасно: круги под глазами, невыспавшийся, белки глаз покраснели, как и веки, что еще и набухли, как подушки. Он проводил Верховного Инквизитора неодобрительным взглядом, а когда посмотрел на меня, в глазах была холодная решимость.

– Нам нужен такой станок, – заявил он.

Я задержал дыхание, нужно быть стойким, я предвидел такой поворот, сказал твердо:

– Вы правы, отец Ульфилла. Вам он очень нужен! Слово Божье нужно нести в массы!

Он кивнул.

– Значит, я его забираю?

– Нет, – отрезал я. – Его устройство очень просто. Вы же наблюдали за его работой всю ночь?.. И даже сами пробовали делать оттиски, как могу предположить, зная вашу недоверчивую натуру?.. Вот и постройте в своем монастыре такой же. Это будет даже быстрее, чем разбирать этот и везти в такую даль по частям. Чертежами я вас снабжу.

Он сказал угрожающе:

– Нам нужен такой станок прямо сейчас!

– Совершенно верно, – согласился я. – Потому немедленно увозите чертежи и в первый же день собирайте плотников, кузнецов, оружейников… Я вам объясню, да и вы и сами сообразите, какие детали лучше делают оружейники, а не простые кузнецы. Надеюсь, наладите работу быстро. Отец Ульфилла, а вот мне уже сейчас нужны грамотные монахи. Много! Я вам чертежи печатного станка, а вы мне грамотных монахов, послушников и всех, кто научится у вас там читать– писать….

Он бросил на меня злой взгляд исподлобья.

– Грамотные везде нужны.

– Я за них буду платить, – сообщил я.

Он спросил прямо:

– Сколько?

– За каждого присланного мне грамотного, – уточнил я, – буду платить так, чтобы вы могли на эти деньги обучить еще троих. Очень выгодная сделка.

Он оглянулся на темный вход в типографию. Оттуда доносится непрекращающийся скрип колеса и чмоканье сдавливающего бумагу пресса.

– А зачем вам грамотные? Сатане тоже нужны грамотные!

– Грамотные всем нужны, – согласился я. – Как вам моя типография?

Он поморщился.

– Да, – ответил он нехотя, – хороша. И святые книги выпускает… Но этим людям, а я с ними поговорил ночью, все равно, какие листки печатать. Они и во славу Сатаны сделают оттиски, если заплатить больше.

Я развел руками. Невежественный и неученый, однако чутья и знания людских слабостей у него выше крыши. Даже отец Дитрих как-то не подумал, что на таком станке так же легко печатать и антирелигиозную литературу.

– У нас все под контролем, – сообщил я.

– А кто контролирует контролера? – спросил он и посмотрел на меня пронизывающе.

Я ощутил оторопь, но совладал с собой и указал пальцем вверх.

– Господь.

– Какая непомерная гордыня, – произнес он с отвращением. – На этом Сатана таких вот и ловит… Купца на жадности, простолюдина – на похоти, рыцаря – на гордыне, властителя – на своеволии… когда над всеми должна быть только одна воля – воля Всевышнего!