Онлайн книга «Кладезь бездны»
|
– На моих глазах! По горлу ножом! Всех! Всех!.. На плечо Марвазу легла легкая, но цепкая рука. Сумеречный голос звякнул: – Уведи его отсюда, каид. Этот человек уже достаточно повидал. Марваз посмотрел на резво таскающих к воротам солому джунгар и кивнул. Степняки деловито раскладывали костры и подносили связки факелов. – Уведи его далеко, – проговорил лаонец. Желтые совиные глаза смотрели совершенно спокойно. * * * Небо уже погасло. В вилаяте тоже все прогорело – хотя особенно долго полыхало вокруг базарной площади. Черный остов башни страшно торчал над пожарищем, даже клубы дыма не могли его закрыть. До лагеря дошли быстро, но лагерь – он же совсем близко. Когда аталайю подожгли и в ней закричали, услышала вся округа. Халид заволновался – и его снова скрутило. Лекарь-харранец невозмутимо свернул полотенце и закрыл сундучок со снадобьями. Потом так же невозмутимо сунул жгут из ткани васитцу в рот – чтобы тот кусал и не орал слишком сильно. Видно, живот у бедняги разболелся не на шутку. Потом кивнул приятелям: отойдем, мол, подальше от несчастного страждущего, чтоб не мешать ему разговором. – Говорите, почтеннейший, его отпустило незадолго перед этим? – поинтересовался лекарь у Марваза. Каид видел, как харранец щупал Халиду живот – пальцы как в камень упирались, всю брюшину свело. – Да, – покивал каид. – И живот был мягкий. А сейчас… Хунайн с Рафиком тоже покивали – они васитцу по очереди живот щупали, радуясь, что все обошлось. Лекарь молча протянул каиду бумажный сверток: – Вот. Это все, чем я могу помочь. – Что это? – удивился Марваз. – Пузырек. С соком белены. – Что?! Харранец бесстрастно смотрел каиду в глаза: – Он провел несколько лет в рабстве? – Да, и что? – Видимо, голодал. Потому что нажил язву в желудке. А сегодня эту язву прорвало. Содержимое кишок сейчас плещется у бедняги в животе. Я ничем не могу помочь, но оставить человека медленно умирать в муках не позволяет совесть. Коричневый бумажный сверток раздвоился у Марваза в глазах. Хунайн тихо спросил: – В воде развести? – Да, – кивнул лекарь. – Сколько?.. Куфанец не договорил, но все было ясно. Сколько будет умирать. – Недолго. Он начнет бредить. Потом остановится дыхание. Другой травы, способной быстро похитить жизнь, у меня с собой нет. Рафик, странно смаргивая, передал ученику лекаря мешочек с рисом: денег же не выдали, приходилось расплачиваться припасами. И вот еще мулов потеряли, с поклажей… Марваз потряс головой, прогоняя глупые мысли, и снова посмотрел на сверток у себя на ладони. Лекарь поклонился и пошел прочь. Халид застонал сквозь полотенце во рту. Куфанец молча подошел и взял с раскрытой ладони каида невесомый пакетик. * * * Хаза, пять дней спустя У забросанной свежей землей оросительной канавы их встретила женщина – всклокоченная, в драной рубашке. Она пошатывалась, бродила вдоль влажной полосы чернозема и звонила в колокольчик. Ветер рвал с шестов ленты, перечеркнутые камышинкой плетенки-веночки бешено крутились в сером, набухающем дымом воздухе. По дороге гулял пыльный смерч, крутились соломины и сухие пальмовые листья. Безумица улыбалась своим мыслям и раскачивала колокольчик над ухом, радостно слушая тонкие, тихие звоны. Послышались мяукающие крики аураннцев: эскадрон шел походным строем, похоже, в вилаяте конники останавливаться не собирались. Да и что там искать – дома стояли пустые, кругом ни души. Живой души, в смысле. Только пара трупов на улице. Гвардейцы рысили мимо, Марваз провожал их взглядом: рожки перьев на шлемах одинаково приподнимались, взблескивало начищенное оружие. Тяжелый выдался переход, куда же несутся?.. Задумавшись, каид едва не пропустил важное: один из рысивших мимо сумеречников вдруг поддал кобыле каблуками и послал ее в сторону – прямо к чумазой сумасшедшей. Перехватив в руке дротик, самийа примерился к удару. – Нет, во имя Милостивого! – крикнул Марваз, бросаясь к несчастной. Сумеречник скривил бледные, синюшные губы и вскинул дротик острием вверх, заворачивая кобылу обратно. – Зачем?! – не выдержав, заорал каид. – Зачем убивать сумасшедшую?! Аураннец крутанулся, лошадь невольно вскинула голову, храпнула. – Потому что этого не делаете вы, люди, – процедил самийа, сдерживая напирающую конягу. – Оставь ее в покое! – Марваз на всякий случай закрыл собой изучающую очередную мелодию безумицу. – Откуда ты знаешь, чего она хочет, – скривился синюшный. – В этой яме лежат все ее близкие. Она хочет уйти к ним. Отойди! Каид оглянулся на женщину. Та опустила колокольчик и совершенно осмысленно улыбнулась вертящемуся на храпящей кобыле сумеречнику. Тот улыбнулся в ответ, размахнулся и всадил ей дротик точно в грудь. Сумасшедшая взмахнула рваными рукавами и упала навзничь без звука. Колокольчик звякнул и затих в траве. Древко покачалось в короткой агонии и застыло без движения. Аураннец подъехал, наклонился, с силой дернул обратно, приподнимая обмякшее тело. – В Хазе пусто, – мрачно проговорил Марваз. – Сбежали, сукины дети… Самийа стряхнул труп с дротика и прищурился на горизонт: – Не сбегут. Мы найдем и убьем их. И с ходу принял в галоп, догоняя колонну. Каид отплевался от полетевшего из-под копыт песка и оглянулся на занимающееся над вилаятом зарево пожара. Поле заволакивалось темным, пахнущим сажей дымом. В широко открытых глазах женщины с окровавленной развороченной грудью отражалось пасмурное небо. Марваз пробормотал: – Скорей бы уж в бой… Говорили, что в карматской столице собралась нечисть и мерзость со всей аль-Ахсы. Но каида даже это уже не пугало. До Хаджара оставалось пять дневных переходов. * * * Предместье Хаджара, пять дней спустя Навстречу Хунайну бежал бедуинский мальчишка в полосатом бурнусе – он бы голосил, но из широко раскрытого рта вырывалось лишь хриплое дыхание. Куфанец нагнулся с седла и поймал его правой рукой за капюшон, за дурацкий бедуинский колпак – иначе парнишка и дальше б бежал, задыхаясь и не разбирая дороги. Над узкой улочкой, над плоскими крышами плыл черный дым. Предместье приказали выжечь. Вместе с жителями, если таковые встретятся. Хунайн ходил к плохо присыпанным ямам на окраине и все видел. И с тех пор гнал от себя привязчивый, зудевший в пустой голове вопрос: зачем жертвам в яме у масджид надели венки из зеленых ветвей? Голые, связанные люди с разваленными горлами – и у каждого вокруг головы топорщатся листья. У детей, правда, веночки съехали на шею, ветки текли густо-бурым. |