Книга Кладезь бездны, страница 80 – Ксения Медведевич

– Дирхем за хукку груза! – надрывался Халид. – Дирхем за хукку груза, за груз от шести хукк – скидка! Подходите, правоверные, не уподобляйтесь ишакам и вьючной скотине, мулы Халида ибн Мамдуха отвезут вашу поклажу в целости и сохранности, подходите, Халид сделает вам гибкую скидку!..

Жители Фида’а доброжелательно толклись вокруг, в дверях лавок стояли и призывно размахивали руками торговцы, с перил верхних галерей на балконах свисали черные ткани – в знак приветствия халифу из рода Умейя.

Богатый – впрочем, бедных они здесь не встретили, – большой вилаят. В ярком голубом небе белела стрела башни-аталайи – остроконечная, свежеоштукатуренная, с узким черным стягом на железном шпиле.

– А вот кому хурма! Не вяжет, не кислит, мягкая, не вязкая, хурма, кому хурма!

Морщась и щурясь на солнце, Марваз решился: хватит сидеть, как одинокая птица на ветке. Надо пойти и выпить чаю: вот как раз чайхана напротив, народу полно, но у перил террасы еще есть на коврах пара местечек.

Каид сделал шаг – и замер.

Сначала замер, потом понял почему.

Халид больше не кричал.

Марваз обернулся и увидел, что васитец застыл с открытым ртом. Лицо Халида стремительно теряло цвет, глаза стекленели и темнели, как тухнущей на солнце рыбы.

– Во имя…

Васитец медленно, молча поднял руку. Палец уперся во что-то за спиной Марваза. Ошалевший каид обернулся и посмотрел туда, куда указывал обкусанный нечищеный ноготь.

И тоже замер.

Под потолком террасы чайханы, среди лент и бахромы, вертелось на ветру колечко из сплетенных веток. Тоненькое, неприметное. Перечеркивающую плетенку палочку Марваз не видел. Но то, что она там есть, понимал – неотвратимо, медленно, так же медленно, как катилась по спине холодная капля пота.

Под потолком гостеприимной чайханы болтался «глаз аль-Лат».

Халид взвыл и замахал руками, криво распялив рот и задыхась от животного страха. Васитец пятился и кхекал, отмахиваясь, отмахиваясь, словно прогоняя призрак.

Марваз глянул в сторону террасы: там сидели четверо парсов, хорошо, у них кафтаны яркие, приметные.

– Молчи! – Каид резко залепил раззявленный рот ладонью.

Халид дико вытаращился, пытаясь дышать – нос Марваз ему тоже прихлопнул. Подержав, отпустил и страшно приказал:

– Молчи, не ори!

К ним обернулась пара лиц, каид красноречиво пожал плечами и скривился: ничего страшного, мол, приятелю башку напекло, бывает.

Они стояли посреди базарной площади, полной местных. Он, Халид, четверо парсов в чайхане, остальных не видно – все ж без броней.

– Хурма, лучшая хурма аль-Ахсы, подходите, берите, хурма!..

Пронзительный, нечеловечески звонкий и высокий вопль заставил подпрыгнуть на месте обоих.

Сумеречный крик завершился вполне знакомым:

– Дорогу-уууу!..

Марваз шарахнулся в одну, потом в другую сторону, потом просто прижал Халида к себе.

Сумеречники проскакали, забросав всех грязью, в каида врезался отскочивший у них с дороги лоточник. С подноса у него посыпались гребешки и мотки лент.

Лоточник – молодой парнишка в одной шапочке на макушке – заохал и принялся собирать раскатившийся в пыли товар, Марваз бросился помогать, цапнул размотавшуюся ярко-зеленую сафьяновую ленту.

И даже сквозь крики и базарный гам услышал – свист и глухой удар.

На ленту быстро закапало густым и красным. Марваз поднял глаза, парнишка смотрел вперед, из груди торчал длинный трехгранный наконечник – стрела.

Каид припал к земле, дернул обмякшего Халида и тут же подскочил:

– В лагерь! – рявкнул над ним сумеречный голос.

Аураннец отвел руку с длинным черным копьем – изогнутое лезвие поймало солнце и нестерпимо блеснуло.

– Нет! Это наш! – крикнул Марваз, обхватывая жалобно мекающего Халида.

– В лагерь! – разворачивая вороного, снова рявкнул самийа.

Качались на шлеме парные перья, тоненькие и острые, плоское длинное лезвие снова блеснуло – и с размаху всадилось в грудь торговки яблоками.

Марваз икнул, дернул Халида за рукав и поволок его прочь.

Аураннец заорал что-то вслед, но каид не слышал – он бежал со всех ног прочь, прочь. Прочь с базарной площади, куда сдуру пришел при одной джамбии.

За спиной визжали и вопили умирающие люди, сумеречные голоса режуще впивались в слух: аураннцы высоко, протяжно перекликались.

Волоча за собой орущего Халида, ятрибец расталкивал мечущихся людей. Кого-то сшиб, не оглянулся и остановился как вкопанный: в переулок въезжал плотно идущий джунгарский строй – при копьях, с саблями наголо.

Халид истошно завопил, Марваз шарахнулся к стене. Степняк в мохнатой шапке и стеганом халате оскалился и крикнул что-то по-своему. Каид непонимающе помотал головой, придерживая за шиворот рвущегося васитца, джунгар сверкнул зубами в улыбке и утер потное лицо. Крученая ременная плеть болталась под кнутовищем. Степняк улыбнулся снова, встряхнул плетку и вдруг размахнулся. Охнув, Марваз шарахнулся в сторону, и шлепок достался Халиду.

С площади донесся ввинчивающийся в уши сумеречный вой, джунгары загикали в ответ и с грохотом и диким свистом погнали вперед.

Переулок неожиданно очистился, только пыль оседала.

Оказался он тупиковым, ибо упирался в раскрытые ворота нижнего яруса аталайи. Болтались выломанные ворота – причем изнутри выломанные, щепки густо вокруг лежали. Внутри чернело, и никто не шевелился. Белая, острая башня отвесно уходила в голубое чистое небо.

Халид всхлипнул. Обернувшись, каид увидел, что бедняге попало по руке – видно, закрывался от удара – и по груди. Под рубахой красным вспухал приметный рубец, с ладони текло.

– Му-уулы… Покла-ааажааа… – подвывал васитец.

В другом конце переулка клубилась пыль и слышались вопли и ржание. Похоже, джунгары хорошо помогали сумеречникам – уцелеют ли мулы в сплошной резне, Марваз бы не поручился.

За раскрытыми воротами безжизненно чернело, белая башня молча нависала над их головами.

И они пошли туда.

Дойдя, поняли: внутри не пусто. Просто с этой стороны никого не было, а если пройти по коридору, то выйдешь с другой стороны, а там людно. Точнее… В общем, там было полно сумеречников.

Под высоким потолком длинного зала кувыркались их голоса. С балок свисали круглые плетенки, в солнечном свете плавала золотая пыль.

Из дыры в полу у дальней стены кого-то вытаскивали.

Приглядевшись, Марваз сглотнул: обросший, мокрый от пота, скелетного вида человек. Совершенно голый, маленький срам качался среди густого вьющегося волоса, худые ноги подгибались, человек плакал и дрожал.