Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - эрцгерцог»
|
Она кивнула, но сомнение вздернуло брови и приподняло уши. Женщина точно сперва бы окружила себя всевозможными видами защиты, а уж потом… Не понять мужчин, что сломя голову бросаются хватать сокровища и пихать в мешок, пренебрегая опасностями. Я сделал еще пару шагов, чувство опасности легонько дернуло за шнурок, а тот стукнул молоточком в гонг. Я замер на месте, странное ощущение опасности, кто-то подстерегает нас совсем близко, но затаился, ждет, когда подойдем ближе… Продолжая нести какую-то чушь, я же говорю с женщиной, медленно снял лук, неторопливо наложил стрелу на тетиву, а сам все зыркал по сторонам. На блестящей выпуклости одного украшения в стене мелькнула тень, взялся за мысленные расчеты, тщательно прицелился в зеркально блестящую стену слева. Боудеррия смотрела с удивлением, я натянул тетиву до отказа, задержал дыхание и отпустил. Стрела исчезла, послышался сухой щелчок, и тут же следом болезненный вскрик. Из-за укрытия поднялся человек в простой одежде крестьянина, но с топором с руке, обе руки на боку, откуда торчит оперение стрелы. – Ты… – проговорил он хриплым голосом, – ты… И рухнул лицом вниз. Я сказал довольно: – Угол падения равен углу отражения. Другой выскочил и, пригибаясь, попытался перебежать под прикрытием низкой стены. Я моментально натянул тетиву, звонко щелкнуло. Он подпрыгнул и, патетически вскинув руки, рухнул лицом вниз. Стрела снесла ему верх черепа. – Воины, предавшиеся грабежу, – сказал я назидательно, – сами становятся добычей. Боудеррия вскинула брови и смотрела на меня с подозрением. – Это тоже заклятие? Слишком простое… Или что-то сказать захотелось? – Традиция, – напомнил я. – Герои всегда что-то говорят. Героическое. Она искривила губы. – Вы перепутали, сэр Ричард. Они произносят слова, исполненные великой мудрости, перед смертью! Своей. Тогда только их записывают, передают из поколения в поколение. Я сказал обидчиво: – Значит, ты не будешь записывать и передавать из поколения в поколение? – А вы как думаете? – Я думаю, – начал я замедленно, – что ты… весьма… ага… Она отлетела от толчка, между нами блеснул меч и оскаленные в жутком напряжении зубы. Я успел увидеть потное лицо, но уже мой меч ударил наискось. Чавкающий удар, хруст костей, и голова нападавшего упала на его же отрубленную руку с зажатой в кулаке рукоятью клинка. – Пифагоровы штаны, – сообщил я, – во все стороны равны. Она поднялась злая, прошипела: – Можно бы и предупредить… Это тоже заклятие? Я буркнул: – Да так… из тайников памяти. Она сказала с отвращением: – Сколько же у вас там хлама! – Много, – согласился я. – Только не хлама, а перлов. Но когда их горы, то и они кажутся… не столь… ценны… Я выдернул из укрытия в стене еще одного, швырнул оземь. Боудеррия развернулась с двумя мечами в воздухе, но голова с хрустом ударилась о камень. Мой меч остался в ножнах, охранник лежит на спине с широко открытыми глазами, из-под расколотого об острый край камня черепа быстро побежала алая струйка. – С голой женщиной, – сказал я веско, – трудно спорить. Боудеррия спросила с подозрением: – Странное какое-то заклинание… – Зато верное, – сказал я веско. – Проверенное. Я пригнулся и прошел под стеной, прислушиваясь к каждому шороху. Боудеррия двигалась сзади, я все-таки сумел убедить, что самое важное – защищать мою спину, там я беспомощен, ну якобы беспомощен, женщин все-таки можно убедить в чем угодно, особенно если убеждает такой орел… – Все-таки охрана есть, – сказала она с напряжением. – Да разве это охрана? – спросил я. – Крестьяне… У них только и надежды пырнуть внезапно ножом в бок. Желательно, из темноты… Я вытащил меч, прошел пару шагов и резко ткнул его в стену. Там треснуло, посыпались изразцы, человек выпал, зажимая ладонями рану на животе, задергался в корчах. Я спросил с удивлением: – Как?! Вы не читали Пикассо? Боудеррия догнала меня возле выхода, я прислушался, но не сунулся в приглашающе приоткрытую дверь, знаем эти шуточки, придержал и Боудеррию, о дурах надо заботиться особенно нежно, с ними жить интереснее. – Там кто-то есть? – Прислушайся, – посоветовал я. – Слышишь, как сопят? Как ты, когда мечтаешь меня прибить. Нет, мы не они. Пусть сидят, а мы пойдем другим путем. Нам они зачем? То ли дело – Тиларет. – А вы знаете, где он? – Примерно, – ответил я. – Он главный, значит, должен находиться в самом важном месте. – А где самое важное? – Разберемся, – пообещал я. – Хоть это и чужой муравейник, но как-то тетрамориумы ориентируются в лабиринтах кремотогастеров? А мы что, глупее?.. А если и глупее, то не слишком уж критично. Хотя глупой это тебе можно, ты красивая, а вот мне надо бы умным, хотя дуракам жить легче… Она шла за мной, злая, как кобра, ловила комплименты, но какие-то они странные, да еще и красивой обозвал, за это и в спину за оскорбление можно, или хотя бы ниже спины, но это будет выглядеть, как мятеж, все-таки сюзерен, а мы в походе, дисциплина должна быть, а все обиды и недовольства оставить до завершения… Я все чаще останавливался, прислушивался. Боудеррия всякий раз тыкалась мне в спину, я наконец прорычал: – Нарочно, да? Она прошипела: – С чего бы? – Стараешься выглядеть беспомощной дурочкой, – сказал я обвиняюще. – Замедли шаг. Скоро его гнездо. – Он сидит в гнезде? – Да, – огрызнулся я. – На яйцах. Она озадаченно умолкла, люблю этих людей, я на их фоне хоть и свинья, зато какая же умная, хитрая, далеко заглядывающая, расчетливая, заботливая, неутомимая, а как же иначе, это же мои люди, мои существа, мой огород, о нем забочусь и все в нем оберегаю… А сорняки выпалываю, добавил уже другим тоном. Мой огород должен быть чистым… по возможности. Боудеррия на ходу провела пальцем по стене, лицо приняло нехарактерное для воительницы озадаченное выражение. – Странный камень… – Это не камень, – сказал я. – Металл? – И не металл. – А что? Не глина же… – Металлокерамика, – предположил я. – Тугоплавкость камня, пластичность металла… Стоп! Ничего не трогай! Она в испуге отдернула руку. В том месте, где вела пальцем, за нами устремилась огненная змейка, оставляя в камне вдавленные багровые знаки. Одни подпрыгивали и зависали выше, другие опускались, а пара странных завитушек вообще отделилась от стены и зависла в воздухе, нереально объемная. |