Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - эрцгерцог»
|
– О том, – сказал я, – что грабить могилы нехорошо, понимали даже в древности. Семирамида, королева Ассирии, выстроивши себе гробницу, написала на ней так: «Кому из царей будет нужда в деньгах, тот пусть разорит эту гробницу и возьмет, сколько надобно». И вот Дарий, был такой король, разорил гробницу, но денег не нашел, а нашел другую надпись, так гласившую: «Дурной ты человек и до денег жадный – иначе не стал бы ты тревожить гробницы мертвых». – Все-таки грабили? – спросила Боудеррия. – Да, – согласился я, – но то был век варварства и дикости. Все люди на свете были жадными, глупыми и подлыми, так как Иисус Христос еще не родился. Но теперь наступил век просвещения, гуманности, политкорректности! Можем ли мы допустить такую дикость, как раскопки? Безусловно, нет. Как только выберемся отсюда, я подумаю насчет того, чтобы новые нормы гуманности и бережного отношения к захоронениям внести в законы… – Не как только, – буркнула она, – а если. – Надо верить, – укорил я. – Мужчины вообще доверчивы, – сказала она презрительно. – А я думал, женщины… – Это женщины пустили такой слух, – мстительно сообщила она, – объяснить зачем? – Не надо, – ответил я. В зале нарастает странный холод, я начал ежиться, вздрагивать, поводить плечами, а потом и вовсе едва удерживал недостойную мужчины дрожь, а то вдруг женщина да подумает, что мне страшно. Возможно, надо все-таки брать с собой самца, перед подобными себе если и выпендриваемся, то не так уж и весьма… Даже статуи в нишах, похоже, жутко мерзнут и пытаются удержать остатки тепла, обхватили себя руками, съежились. – Как же холодно, – пролязгала она зубами, посмотрела на меня и сразу ощетинилась: – Сэр Ричард, давайте без всяких «согрею»! – И в мыслях не было, – ответил я честно, но подумал, что могу обидеть, и добавил: – Это было не в мыслях. Ну, ты понимаешь… И, оказывается, ты все-таки что-то да чувствуешь. – Спасибо, – буркнула она. – За что? – За «что-то». – Я ни на что не намекаю, – возразил я. – И под «что-то» имел в виду вообще, а не что-то конкретное… Господи, что это? В глыбе льда отчетливо видно огромное человеческое тело. Лохматый, как горилла, гигант не меньше, чем в два моих роста, широкий и с толстыми, как стволы деревьев, руками и ногами, с массивной головой, приплюснутым носом с вывернутыми ноздрями, застыл в позе Лаокоона, что борется с незримыми змеями. – Это не огр, – сказала Боудеррия. – Тебе виднее, – согласился я. – Только не смей разбивать лед. А то у тебя такое заинтересованное лицо… Она всмотрелась, вздрогнула. – Лед и так почему-то тает… быстро. – Тогда побыстрее отсюда! – Может быть, ему нужна помощь? – Может, – сказал я уже на ходу, – но рисковать не будем. Она догнала, сказала с презрением: – Что за мужчина… – Вот такой, – согласился я. – Уже не нравлюсь? – Да вы, сэр Ричард, вообще-то никогда не нравились. – Почему? – спросил я с обидой. – Не в моем вкусе, – отрезала она. – Ну да, я не огр во льду. – Там не огр! – Ничего, – крикнул я на бегу, – не отчаивайся, еще встретишь себе пару! Ход вел вниз, потом пошел подниматься, затем без всякой причины резко свернул в сторону. Я начал подозревать, что рыли крупные муравьи, это у них муравейник под землей весь в таких извилистых тоннелях, а пещер великое множество, любой муравейник сразу строится на вырост, он никогда не бывает заполнен даже на десятую часть… Боудеррия шепнула: – Тихо! Там кто-то есть! Впереди в небольшом, строго оформленном зале на пьедестале из темного мрамора высится массивный каменный гроб. Крышка тяжелая, вся в барельефах, похоронен кто-то из очень знатных, края почти срослись, в глаза бросается толстый слой пыли и кисея мертвой паутины. – Ага, – сказал я, – но пусть лежит спокойно. Маг, как я вижу, крышку поднять не сумел. – А вы? – Я все сумею, – ответил я со значением в голосе, – но я, как истый гуманист, полон почтения к усопшим. – Тогда, – сказала она задиристо, – и маг, может быть, даже не пытался? – Ну да, – буркнул я. – Тогда он сюда вообще не совался… Каменный гроб страшно блеснул синим огнем, под пьедесталом раздалось грозное рычание. Я отпрыгнул, а над гробом материализовался сверкающий меч с узким сверкающим клинком, старинной формой эфеса и позолоченной рукоятью. Он моментально опустился с одной стороны, молниеносно облетел вокруг пьедестала с гробом, словно сторожевой пес, и замер в воздухе напротив меня. Я сосредоточился и посмотрел сперва тепловым, затем запаховым. Меч все так же висит в воздухе, чуть-чуть подрагивает в нетерпении. Словно ждет команды, что вот-вот последует… Я на всякий случай отступил, Боудеррия тоже отодвинулась, смотрит с непониманием, как я одеревенел, глаза в кучку, рот приоткрылся, как у дурака на базаре, а я безуспешно шарил тепловым взглядом за мечом и даже вокруг, потом запаховым. Она даже спросила что-то, но я не услышал, тужился изо всех сил, вызывая в себе еще силы, что могли бы увидеть скрытое… однако меч по-прежнему висит в воздухе сам по себе, за рукоять никто не держит. – Ну, не знаю, – сказал я с неуверенностью, – если это не галлюцинация… Она сделала шажок вперед. – Надо проверить! – Не сметь, – велел я. Она неохотно отступила, я вытянул руку с мечом, хотел коснуться кончиком оружия охранника, однако чужой меч дернулся резко и быстро. Звякнул металл, я едва удержал рукоять, пальцы заныли. Боудеррия сказала ликующе: – Он дерется! – Нашла, – проворчал я, – чему радоваться… Я отступил, меч остался висеть на месте, я приблизился, он тут же ударил по моему клинку. Некоторое время мы фехтовали, незримый противник бьет сильно, но техника бедновата, было бы куда наносить удар, я уже постарался бы ранить в плечо или в бок, а так лишь звон металла, иногда сорвется искра… Для проверки я попятился, меч остановился в нерешительности, задрожал и повис в воздухе, словно подвешенный на стене в особых крюках. – Он не хочет драться! – сказала Боудеррия радостно. – Он отступает! – Просто охраняет, – определил я. – Не хочет убивать? – Убьет, – сказал я, – если попрем. А так просто отгоняет. Я отступил еще, меч вспыхнул и пропал из виду. Выждав, я сделал шаг вперед, клинок материализовался мгновенно, но не ринулся в атаку, для этого, как я понимаю, мне нужно сделать еще шаг. |