Онлайн книга «Смешная девчонка»
|
15 Деннис после расставания с Эдит получил больше приглашений в гости (даже если отбросить те вечерние посиделки, которые с постыдной регулярностью устраивала ради него мать), чем за весь период своей семейной жизни. Он, можно сказать, приобрел официальный статус Завидного Холостяка. Его знакомили с теми одинокими женщинами, которые до ужаса напоминали Эдит, а также с теми одинокими женщинами, которые, по расчетам друзей, ничем ее не напоминали. Копии Эдит были тощими интеллектуалками; противоположности были интеллектуалками приземистыми и округлыми. Кембриджский диплом Денниса, суровый и незыблемый, как религиозный фанатизм, подразумевал, что интеллект – это непреложная данность, но Деннису никак не удавалось настроить себя на приземистых, округлых интеллектуалок. Он не сомневался, что это обыкновенная зашоренность, но ничего не мог с собой поделать. Истинной противоположностью Эдит была бы живая, бойкая, непритязательная, смешная, смышленая, симпатичная блондинка с ослепительной фигурой. Деннис сам себе не признавался, как долго любил Софи, но лишь недавно понял – видимо, по причине засилья всяких анти-Эдит, – что боготворит в Софи как раз те качества, которыми не обладала его жена. Возможно, он был несправедлив, возможно, Эдит давно себя изменила, но верилось в это с трудом. С трудом верилось, что Вернон Уитфилд сумел открыть в ней доселе потаенную жизнерадостную сущность. Сам Деннис, как ему виделось, не отвечал вкусам Софи. И Клайв, и Морис были, так сказать, стандартно красивы, если не брать в расчет приплюснутый нос Клайва и дебильную улыбку Мориса. А вдобавок оба слыли знаменитостями, и Деннис понимал, что это не в его пользу, хотя Софи в негодовании отмахнулась бы от подоплеки такого наблюдения. Допустим, Вернон Уитфилд привлек Эдит своим интеллектом, но, если бы этот интеллект проявлялся лишь под толстым слоем пыли какого-нибудь исторического факультета, Эдит, наверное, уже поняла бы, что наслаждаться им лучше на страницах литературного приложения к «Таймс», чем в постели. Деннис привык страдать молча. Объяснение в любви вызвало бы, скорее всего, неловкость, ну, в лучшем случае – краткие заверения в его доброте, а также в ценности его дружбы и профессиональной поддержки. Да и какому продюсеру взбредет в голову ставить под удар отношения с ведущей актрисой, а возможно (если она не станет держать язык за зубами), и с ведущим актером, тем более когда нежные продюсерские чувства – это, по всей видимости, прямое следствие недавней психологической травмы? Но молчание с каждым днем давалось ему все труднее. С его точки зрения, дело упиралось не в любовь. Любовь подразумевает смелость, а иначе ты, считай, проиграл самому себе: если мужчина не решается признаться женщине в своих чувствах, значит он по определению ее не достоин. Деннис так и не отважился произнести самые главные слова, пока Клайв и Софи не объявили о своей помолвке. О помолвке было объявлено в первый день работы над серией «На подходе» – перед всеми, сразу после читки. Последние две страницы, которые Тони писал в предвидении собственного душевного подъема, получились эмоциональными, серьезными, проникнутыми любовью и нежностью, отчего счастливая парочка так расчувствовалась, что не смогла долее хранить тайну. При объявлении помолвки присутствовала также Сандра, довольно своенравная и малоприятная особа, которую Деннис взял на роль акушерки. Сандра заговорила первой; Тони, Билл и Деннис только раскрыли рты от удивления (а Деннис еще и от расстройства). – Замечательная новость, – сказала Сандра. – Я так рада, что оказалась здесь и услышала ее своими ушами. – Мы, честно говоря, не рассчитывали на твое присутствие. – Однако же мое присутствие вас не остановило, – сказала Сандра. – Я польщена. – И напрасно, – срезал Клайв. – По-хорошему, тебя бы… – Немедленно прекрати, Клайв, – потребовала Софи. – Вы действительно собираетесь пожениться? – опомнился Билл. – А иначе зачем помолвка? – удивился Клайв. – Про таких, как вы, я только и слышу: помолвка, помолвка, – сказал Билл. – И в половине случаев эти помолвки ни к чему не приводят. Как мнимая беременность. Или газы. – Считайте, что я ничего не говорил, – сказал Клайв. – Ладно хоть Сандра за нас порадовалась. А Билл заявляет, что помолвку объявить – это как пукнуть, и все помалкивают. – Прости, – очнулся Тони. – Мы очень рады. Все посмотрели на Денниса, который пока не произнес ни слова. – Да, – протянул Деннис. – Пытаюсь переварить эту новость. – Переваривай, не спеши, – сказал Билл. – Мы обождем. – Дело в том, что я сам собирался сделать Софи предложение. – Деннис нервно хохотнул. Тони хотел надеяться, что никто другой, кроме него, не понял всей серьезности этих слов. – Я вижу, что ты задумал, – сказал он Деннису. – А что он задумал? – не понял Клайв. – О’кей. Показываю. Тони встал. – Я – Спартак. {56} Билл со смехом встал рядом. – Я – Спартак. – «Спартака» я не смотрел, – сказал Клайв. – Если каждый из нас сделает Софи предложение, она растеряется и тем самым избавит себя от такой судьбы, которая хуже смерти. – Ага! – воскликнул Деннис. – Неплохо. Он встал. – Тебе не обязательно, Деннис, – сказал Тони. – Почему? – Ты уже высказался. По второму разу – это перебор. – Я же не сказал: «Я – Спартак». А только признался, что хотел просить Софи стать моей женой. – Это все равно что «Я – Спартак». – Ладно, – согласился Деннис. – Я тебя понял. Как заметил Тони, у Денниса выступила испарина – верный признак того, что странный пузырек безумия прошел навылет сквозь его мозг и растворился в воздухе. Теперь можно было переходить к делу. – Поздравляю, – сказал Деннис. – Спасибо, – ответила Софи. Когда остальные вернулись к сценарию, она все еще смотрела на Денниса. Диана хотела безотлагательно взять у жениха и невесты интервью для журнала «Краш», но Клайв куда-то запропастился, и девушки вдвоем отправились в ресторан (Диана угощала), чтобы отметить такое событие. – Как он сделал тебе предложение? – Повел меня в «Тратт», заказал шампанского, попросил пианиста сыграть «And I love her» {57}, достал из кармана кольцо и опустился на одно колено. |