Онлайн книга «Последний расчет»
|
– А теперь что вы имеете в виду? – Ее вспышка вас удивила или она часто ругала вас, считая лентяем, который не убирает за собой? – Нет, нет, – поспешно ответил Эйдесен. – Я очень удивился. – По словам другого свидетеля, в тот день Катрине была очень взволнованна, потому что у нее была тайна, о которой ей не хотелось рассказывать. – Тайна? – Вы ничего не заметили? – Совершенно ничего. – И слово «тайна» ничего вам не подсказывает? У вас с ней не было общей тайны, о которой не мог знать никто другой? – Ничего такого сразу не припоминается… Гунарстранна медленно кивнул: – Тогда я тоже кое-чего не понимаю… Почему вы считаете, что она так нервничала перед званым ужином? – Потому что она сама так сказала! – Пожалуйста, вспомните, что именно она сказала. Дословно. – Я спросил, что с ней, потому что она швырнула мой спортивный костюм мне в лицо. Потом она как будто немного успокоилась и задумалась. Сказала, что нервничает из-за званого ужина. – Какими были ее точные слова? Эйдесен погрузился в воспоминания. – Кажется, я спросил: «Что на тебя нашло?» или «А теперь-то в чем дело?». Что-то в этом роде. И она ответила: «Я просто на взводе». – И все? – спросил Гунарстранна. – Она ответила: «Я просто на взводе»? – Да, именно так она и сказала, слово в слово. – Почему вы истолковываете ее состояние как нервозность? – Она была на взводе… то есть нервничала, – уточнил Эйдесен, заметив недоверчивую гримасу инспектора. – Она именно это имела в виду, когда употребила выражение «на взводе». Она имела в виду, что сейчас она вся на нервах. – А не могла она говорить о чем-нибудь другом? Может, она имела в виду, что она на взводе из-за происшествия, случившегося недавно, или того, что должно случиться в ближайшем будущем? Эйдесен задумался. – Нет, она нервничала из-за званого ужина. Из-за чего же еще? Во всяком случае, я истолковал ее слова именно так. – По словам Сигри Хёугом, Катрине звонила ей в субботу, – сказал Гунарстранна. – Она говорит, что Катрине была взволнованна, потому что в тот день у нее кое-что случилось на работе и она хотела все обсудить с Сигри. Эйдесен пожал плечами. – У нас есть основания полагать, что ей угрожали. – Угрожали? – Ни о чем таком она вам не говорила? Эйдесен покачал головой: – Во всяком случае, я ничего подобного не помню. – Вынужден просить вас еще раз попытаться вспомнить момент, когда она объясняла вам причину своей раздражительности. Какие точно слова она употребила? – Она сказала: «Я просто на взводе». – И вы по-прежнему уверены, что она нервничала из-за предстоящего вечера? – Теперь уже нет – после того, что вы сказали насчет того, что ей угрожали… Кто ей угрожал? – Что вам известно о прошлом Катрине? – с жалостью в голосе спросил Гунарстранна. – Зависит от того, что вы имеете в виду под словом «известно». Особенно много я и не хотел знать. – Вы только что сказали: вам тяжело было сознавать, что она спала с кем попало. – Эта часть ее прошлого – не тайна. – Но почему вы с ней сошлись? – Она мне понравилась. – А что вы о ней знали? – Что она была наркоманкой и в свое время наделала много глупостей. – И о том, что она была уличной? – Вам кое-что нужно понять о нас с Катрине, – негромко произнес Эйдесен и помолчал, как будто подыскивал нужные слова. – Ее прошлое меня не интересовало. Гунарстранна ждал. Ему показалось, что Уле Эйдесен очень сосредоточен. – Что было, то было. Катрине, которая кололась и занималась проституцией, не имела ничего общего с той Катрине, которую знал я. Меня не интересовала девушка, которая ловила клиентов в подворотнях и сидела на героине. Меня интересовала Катрине. – Насколько я понял, на героине Катрине никогда не сидела, – заметил инспектор. – Она принимала амфетамины, экстези, нюхала кокаин… – Все наркоманы рано или поздно подсаживаются на героин… Она ведь и проституцией зарабатывала себе на дозу! Об этом вы не думаете? – Я ничего не думаю, – ответил Гунарстранна. – Но я читал сообщения о ней. Разве вы не спрашивали ее о прошлом? – Ни разу. – Почему? – Повторяю, мне было неинтересно. – Вы ревновали ее к прошлому? – Конечно нет. – А по-моему, да. – Похоже, проблемы не у меня, а у вас. – Было ли так, что ей хотелось поговорить с вами о прошлом? – Я не хотел ее слушать. Говорил, чтобы она замолчала. – Вы применяли насилие? – Я в жизни пальцем никого не тронул! – И Катрине тоже? – Даже не думал. – Уточняю. Вы ни разу не подняли на нее руку? – Ни разу. Ваш вопрос доказывает лишь одно: как мало вам обо мне известно. И о ней тоже. – Но вы просили, чтобы я попытался понять ваши страдания. Вы кажетесь самому себе мучеником, потому что жили с девушкой, которая, по вашему же выражению, «спала с кем попало». – Я ничего подобного не просил. – Я воспринял ваши слова именно так. Сказав, что вы не хотели обсуждать ее прошлое, вы, по-моему, признали, что ревновали ее к прошлому. – Ничего я не ревновал. Я вообще не ревнивый. Почему вы так упорствуете? – Потому что в ваших действиях просматривается мотив… – Вы заблуждаетесь. Я бы ни за что не причинил вред Катрине. Кроме того, вы ведь выяснили, что на ту ночь у меня есть алиби… Мерете Фоссум. – Да, действительно, но давайте представим, что Катрине в ту субботу настояла на разговоре о ее прошлом. Скажем, вы отказались ее выслушать. Вполне возможно, в результате вы поссорились… в свете того, как вы относитесь к ее прошлому. – Повторяю, ее прошлое меня не волновало! – Нам известно, что в ту субботу Катрине была не в форме. Из-за того, что случилось у нее на работе, в бюро путешествий. Может быть, кто-то напомнил ей о ее прошлом… И поэтому она вернулась домой в плохом настроении. Косвенно это подтверждает Сигри Хёугом. Катрине звонила ей и рассказала о происшествии, а вы в то время сидели в другой комнате. Вы с Катрине были любовниками. Находились в близких отношениях. Вы то и дело ночевали друг у друга. Почему же она скрыла от вас такое важное происшествие? |