Книга Любовь до полуночи, страница 16 – Никки Логан

– И он принадлежит тебе?

Он повернулся и посмотрел на нее:

– Он продавался вместе с рестораном.

Ее брови поползли вверх.

– Ты купил ресторан?

– Да.

Она покачала головой:

– Что за прихоть? А ближе к Шанхаю не было хороших ресторанов?

– Мне нравится этот.

Кроме того, у «Цинтина» было еще одно преимущество – вспоминания о всех вечерах, проведенных здесь с Одри. Поэтому, когда она не пришла в прошлом году, Оливер поверил, что, возможно, это все, что у него осталось в память о ней.

– Ясно. – А потом ее природное любопытство взяло верх. – Сколько это стоило?

Боже, он обожал ее. Такая стильная и в то же время непосредственная. Абсолютно никакого уважения к светским условностям. Но он пока не был готов повесить ценник на свое отчаяние. Достаточно, что его бухгалтер знал эту сумму.

– Больше, чем ты можешь себе представить. Он не был выставлен на продажу. – Оливер просто продолжал предлагать владельцам больше и больше, пока они не уступили.

Теперь у нее в глазах отразилось понимание.

– Вот почему ты так хорошо знаком с хранителем стрекоз. И вот почему они кланяются тебе так низко. – И почему он обращался к шеф-повару по имени. – Ты их босс.

– Они ко всем относятся так же хорошо, – защищался Оливер.

– Почему ты купил его?

Он откашлялся:

– Это фантастическая инвестиция. Отдача огромная. – К тому же неожиданный бонус в виде роскошного пентхауса прямо у них над головами. – Хочешь взглянуть на него?

Одри повернулась к нему в растерянности.

– На пентхаус. Довольно впечатляющий.

– Ты… – Она сделала глубокий вдох. – Ты будешь спать там сегодня ночью?

Это что, был тонкий способ узнать, есть ли там кровать?

– Со мной ты в безопасности, Одри.

Она слегка покраснела:

– Я знаю.

Хотя разве не он только что спровоцировал все эти прикосновения?

– Это гораздо больше, чем просто спальня. Это как небольшой дом, расположенный на вершине этой крутой горы. – Одри не могла скрыть свой неподдельный интерес, поэтому он решил выстрелить наверняка: – И из каждого окна открывается уникальный вид на Гонконг.

Оливер знал, что она очень любила этот город. Вообще-то все восточное.

Нерешительность отразилась на ее лице. Она очень хотела взглянуть на это, но не решалась остаться с ним наедине, за пределами безопасного ресторана, полного невольных свидетелей. Так кому же она доверяла меньше – ему или себе?

Ее глаза метнулись влево, когда два официанта ресторана подошли со стороны прекрасно замаскированных кухонь и поставили на стол перед ними следующее блюдо.

– Гребешки и копченый угорь в остром соусе под сырной корочкой с укропом, – объявил Мин-Гуа, прежде чем ретироваться. Каждое блюдо состояло из огромной белой раковины, в которой располагались три нежных гребешка и филе угря, политые красной сальсой. Сверху на каждой раковине аккуратно лежал, балансируя, специальный прибор, объединявший в себе ложку и вилку с двумя зубцами.

– Блейк надул тебя в финансовых делах? – спросила Одри, задыхаясь и отправляя в рот гребешки.

Это было последнее, что он ожидал услышать от нее, хотя этот маневр – попытка спрятаться за памятью ее покойного мужа – не должен был удивлять его.

– Нет. Почему ты спрашиваешь?

– Я подумала, что только деньги могли вбить клин между вами.

Оливер изобразил глубокий вдох. Она не собиралась оставить эту тему в покое.

– Послушай, Одри… Блейк и я были друзьями много лет, а люди с годами меняются. Ценности меняются. Чем больше времени мы проводили порознь, тем меньше у нас становилось общего.

За исключением Одри. Она была их константой.

– Я просто не понимаю, почему он держал это в секрете.

Даже после смерти Блейка Оливеру приходилось лгать, чтобы прикрыть его задницу. Но это была не просто верность старому другу. Разве Одри только что не поделилась своими детскими страданиями, проблемами с самооценкой? Что с ней будет, узнай она, что Блейк ей постоянно изменял?

Оливер почувствовал острую необходимость защитить ее:

– Не думай об этом, Одри.

Но что-то явно беспокоило ее. Она ела гребешки, как будто это был банальный тост. Откусывала, жевала, глотала, не обращая никакого внимания на сочные деликатесы.

– Какие ценности?

Он изобразил недоумение.

– Ты сказал, что со временем изменились и ценности. Какие ценности изменились у вас, если это не касалось бизнеса?

– Одри…

– Пожалуйста, Оливер. Мне нужно знать. Какие у тебя ценности?

– Зачем тебе это?

Она посмотрела на него и положила последний кусочек сочной рыбы в рот.

– Потому что за несколько лет до смерти он изменился. И я хочу знать, есть ли тут какая-то связь.

Оливера охватил настоящий ужас.

– Как изменился?

– Он просто… – Она нахмурилась, пытаясь сосредоточиться. – Он стал… ласковым, любвеобильным.

Второй сюрприз за один день.

– Ласковым?

– Сентиментальным. Раньше такого никогда не было.

– Ты забеспокоилась, потому что он стал проявлять нежные чувства к тебе? – Что за брак у них был?

Одри откашлялась:

– Эта любвеобильность развилась в нем внезапно и усиливалась каждый ноябрь. Как по часам.

За несколько недель до ее ежегодного паломничества в Гонконг. Вероятно, гиперкомпенсация за то, что он собирался изменить ей.

– Так что я подумала… то есть… – Она закрыла глаза и сделала глубокий медленный вдох. – Я подумала, что это, возможно, было связано со мной, с моими приездами сюда. С тем, что он мучился из-за этого.

– Но он же поощрял тебя.

– Да, именно этого я и не понимаю. Но я знала, у него были проблемы с тем, как я относилась к тебе, когда мы были все вместе, и поэтому я подумала, может, он считал…

Она осеклась.

«Как я относилась к тебе…» Оливер отложил эту фразу для последующего анализа.

– Он считал что?

– Что что-то происходит. – Она покраснела. – Между нами.

Наступила тишина. Оливер уставился на нее, не в состоянии выдавить из себя ни слова. Она была так бесконечно далека от истины и все же так мучительно близка к ней.

– Но ничего же не было, – уклонился он.

– Блейк этого не знал. – Она подняла руки вверх. – Это единственное объяснение его поведения.