Онлайн книга «Око за око»
|
Она шагнула к двери, и привратник услужливо распахнул ее перед ней. — Раба держать здесь до моего прихода! — приказала хозяйка. — А я пошла к архонтам! — Зачем? — охнул побледневший Армен, напуганный приказом хозяйки. — Затем, что ты покажешь им место, где тебя будут ждать пираты! — Но это погубит твоего мужа! — А может, я как раз и хочу этого! — усмехнулась хозяйка. — И вообще, что ты, раб, можешь понимать в делах свободных людей? Оставайся здесь и жди меня. Привратник накормит и напоит тебя! Оставшись вдвоем с рослым рабом, Армен даже не притронулся к жареному мясу и вину, внесенному поваром из кухни. — Ешь! — посоветовал привратник и завистливо покосился на кувшин. — Пей! Такое вино!.. — Пей сам! — отмахнулся огорченный Армен. — Я бы выпил… — привратник оглянулся на дверь. — Да хозяйка… — Скажешь ей, что это я! — Слушай, а ты хороший раб! — оживился привратник, наливая себе полную кружку и залпом выпивая вино. Оглянувшись на дверь, налил еще и тоже выпил. Спасительная мысль пришла в голову Армена. Он сам наполнил кружку и пододвинул ее своему охраннику: — Пей! — Ты х–хороший человек! — обрадовался захмелевший привратник, хватая кружку, и снова оглянулся на дверь. — Пей! — успокоил его Армен. — Мало — так принеси еще один кувшин! Два! Три! Скажешь хозяйке, что все это я! Через полчаса перед ним сидел совершенно пьяный человек. — Так я пошел? — осторожно приподнялся Армен и сделал шаг к двери. — К–куда? — дернулся раб, вскидывая и роняя голову на грудь. — Туда! — с трудом сдерживая волнение, кивнул на улицу Армен. — Ну и иди! Ик–к! — неожиданно согласился привратник. Ты хорош–ший — ик–к! — человек! — Да и ты тоже хорош! — усмехнулся на радостях Армен, и глаза его — чего давно уже не случалось с ним — лукаво блеснули. — Да, и когда вернется твоя хозяйка, не забудь ей сказать, что все это выпил я! К дому Квинта Пропорция он подоспел, когда солнце уже зависло над горизонтом, а воздух загустел, налившись предвечерней голубизной. Привязанный цепью раб беззлобно тявкнул на него и красноречиво показал глазами на дверь. Обрадованный тем, что римлянин уже дома, Армен взялся за ручки двери и замер, услышав голос Гедиты, доносившийся из комнаты. — Квинт! — кричала Гедита прерывающимся голосом. — Умоляю тебя: во имя вашей дружбы с Эвбулидом, ради моих детей — спаси его! Вспомни, что Эвбулид спас тебе жизнь под Карфагеном! — Последний раз говорю тебе! — оборвал ее сердитый окрик Квинта. — И делаю это только ради дружбы с твоим мужем, — я не могу дать ему больше денег! У меня нет их сейчас в доме! Понимаешь, нет! Они были, но я вложил их в одно выгодное дело! — Ну так одолжи! Ты ведь можешь… Тебе дадут… — Мне — да! Но где гарантии, что деньги вернутся ко мне? — Эвбулид приедет и отдаст… — Да твой Эвбулид теперь не в состоянии даже расплатиться за свой долг! А тут — такие деньги! Дать тебе их — значит, просто выбросить их на ветер! Нет, как говорят у нас в Риме, кто не может расплачиваться кошельком — расплачивается собою! — Квинт! Эвбулид расплатится с тобой, даже, как ты говоришь, собою! Но только здесь, у тебя, а не где–то на чужбине!.. — Кем он будет служить у меня? — усмехнулся Квинт. — Поваром? Садовником? Он же ничего не умеет, твой Эвбулид! — Ну, хотя бы надсмотрщиком… — Хотя бы! — язвительно передразнил Квинт. — Да ты знаешь, что эту должность мечтает получить у меня каждый раб! — Но Эвбулид — не каждый! — вскричала Гедита. — И он не раб! — добавила она, вздрагивая от страшного слова. — Нет, Гедита! — жестко произнес римлянин. — Надсмотрщик, даже самый свирепый и толковый, стоит семь, самое большее — десять мин! А тут — два таланта! Да на такие деньги я смогу купить столько надсмотрщиков, что их у меня станет больше, чем самих рабов! — Но, Квинт… — Что Квинт? Вот если бы ты или твоя старшая дочь Фила пришла ко мне вечером, и… — Квинт перешел на шепот, который прервал возмущенный возглас Гедиты: — Да как ты смеешь? Ведь Эвбулид — твой друг! Нет! Никогда!! — Тогда уходи! — отрезал Пропорций. — Я ничем не могу помочь тебе. Дверь распахнулась, ударив Армена в плечо. Мимо раба, обливаясь слезами, пробежала плачущая Гедита. — Погоди, боги еще накажут тебя! — обернувшись, прокричала она в сторону дома римлянина. — Они никогда не простят тебе этого! — Да они даже не заметят этого с высоты своего Олимпа! — Захохотал ей вдогонку Квинт. Армен проводил Гедиту растерянным взглядом, зажмурился, затаил дыхание. И — как заходят в холодную воду — вошел в комнату. — Что, одумалась? — довольно проворчал стоящий спиной к двери римлянин. Обернулся. И недовольно поднял бровь, увидев Армена: — О! А тебе что здесь надо? — Господин! — упал на колени Армен. — Пощади моего хозяина, своего друга… — Как! И ты за тем же?! — Да… — Значит, пощадить? — Да! Да, господин!! Армен подполз к римлянину и стал хватать его за край белоснежной туники, целовать сапоги. — Он такой беспомощный, такой человечный… — бормотал он. — А я? — нахмурился Квинт. — И ты человечный! Поэтому поможешь… — Значит, человечный? Квинт хлопнул в ладоши, и в комнату вошли несколько молчаливых рабов во главе с рослым вольноотпущенником. — А ну–ка, всыпьте ему хорошенько! — приказал им Пропорций. — Чтобы он оценил мою человечность! Вольноотпущенник приподнял Армена за ворот, проволок по комнате и с силой ударил лицом о стену. Армен вскрикнул от боли и увидел, как темнеет яркое пламя от бронзовых светильников. Один из рабов, подскочив к нему, ударил его носком тяжелой сандалии в бок. После этого удары посыпались на него безостановочно. По плечам, спине, груди… Сжав руки на животе, чтобы не выпали тяжелые кошели с золотом, Армен покорно сносил их, чувствуя, как угасает сознание. — Постойте! — услышал он откуда–то издалека голос Квинта. — Ну, что скажешь теперь? Оценил мою человечность? — Да, господин… — боясь выплюнуть на пол заполнившую рот кровь и глотая ее, прошептал Армен. — Ты — человечный, и ты помо… — Продолжайте! — обрывая его на полуслове, скомандовал римлянин. Еще несколько сильных ударов потрясли тело раба. — Ну? — склонился над ним Квинт. |