Онлайн книга «"Мы не дрогнем в бою". Отстоять Москву!»
В горнице, куда вошел Гришин, пожилая женщина ножом скоблила столешницу. – На столе спали, нелюди… – Сильно они здесь зверствовали, мать? – спросил женщину политрук Мазурин. – Мальчонку расстреляли, дочку учительницы изнасиловали, старика со старухой, соседей наших, тяжело поранили. А сколько всего сожрали да нагадили – хуже скотов… Курей всех поели до единой. Корову мою, кормилицу, стельную, закололи… – Женщина заплакала, вытирая кончиками платка глаза. – Товарищ полковник, ребята немца поймали, – вошел в избу лейтенант Бакиновский, – говорит, что он командир полка. Здоровый такой фриц… – Ну-ка, ну-ка, где он у тебя? – заинтересовался Гришин. Ввели пленного. Очень высокий, с хорошей выправкой, типичный пруссак. – Переводчик, спросите его: «Действительно ли он командир полка? Какой номер полка?» – Я неплохо говорю по-русски, полковник, – сказал пленный. – Ого, и где же научились? – с удивлением спросил Гришин. – Я десять лет жил в Москве, служил в атташате. – Ответьте, Буреломы действительно оборонял полк? – Да, но раньше полк имел большие потери. – Как вас взяли в плен? Немец плотно сжал губы и злобно сверкнул глазами. – Разрешите, товарищ полковник? – спросил Бакиновский. – Снаряд попал в дом, его немного придавило бревнами. Свои выручать не стали, сбежали, а мы слышим, что кто-то громко ругается, ну и вытащили. – Какое настроение у ваших солдат? – спросил пленного Гришин. – Мы под Москвой, а не под Берлином, поэтому вопрос неуместный. Полковник Гришин неприязненно посмотрел на немца и подумал: «Хорохоришься, ганс. Насчет хорошего настроения у вас я что-то не верю…» – Уведите пленного. Немец вытянулся и вдруг, весь собравшись, сказал: – Я знаю, что вы меня расстреляете, но покажите сначала ваши «катюши». – Понравились? – усмехнулся Гришин. – Не имеем возможности показать. Хотел добавить, что и сам увидел их вчера первый раз, но сдержался. – А расстреливать вас никто не собирается, зря трусите, – сказал пленному Гришин. В избу вошли вызванные командиры полков. – Можно, хозяюшка, нам за стол? – спросил Гришин. – Садитесь, пожалуйста, вот только угостить вас нечем… Все сели на широкие лавки вокруг стола, достали планшеты с картами. – Ну что, товарищи, ближайшую задачу мы выполнили, – начал полковник Гришин. – Бой провели в целом грамотно. Хотя и порядком его затянули. Вам, майор Тарасов, надо было действовать побыстрее, тогда бы мы противника здесь захлопнули и не выпустили. – Поздновато вышли, не рассчитали, и на пулеметы напоролись, – нахмурился Тарасов. – Теперь – Медведки, и к вечеру быть у Яблоново – Закопы, – продолжил полковник Гришин. – Гогичайшвили в центре, вам, Фроленков, Медведки обойти с севера, а Тарасову с юга. Все командиры полков с сомнением переглянулись: задача на день была поставлена явно завышенная. – Надо не дать им закрепиться, и, я думаю, драпать они теперь будут до Красивой Мечи, – добавил Гришин. – А вот там они постараются зацепиться. Лейтенант Вольхин, когда бой закончился, собрал свою роту и сразу пересчитал людей. Из сорока пяти в строю оставались тридцать два. Пока не было никаких команд от комбата, решил дать людям немного отдохнуть. Некоторые бойцы снова начали шарить по брошенным немцами автомашинам, но большинство пошли греться в избы. Приехала кухня. Повар Миша надел на грязную фуфайку серый фартук и приготовился к раздаче пищи. Но бойцы к кухне не спешили: многие разжились и наскоро закусывали трофейными консервами. Не торопились обедать и потому, что понимали: чем скорее они поедят, тем быстрее пойдут дальше, в бой. Сидеть так просто им теперь никто не даст. У брошенных немецких орудий возились командир полковой батареи лейтенант Беззубенко, его политрук Иванов, командир взвода лейтенант Корнильев и несколько бойцов. Подошли Гогичайшвили, Шапошников и Меркулов. – Ну, как, Беззубенко, исправны? – спросил Гогичайшвили. – Исправны, товарищ майор. Все три. Не понимаю, почему они их здесь оставили. – А снарядов сколько бросили, тысячи три, не меньше, – добавил Иванов. – Калибр маловат. Ну что это – тридцать семь миллиметров, – сказал старший лейтенант Меркулов, – нашей сорокапятке в подметки не годятся. – Ничего, воевать можно. Включайте их в состав батареи, – приказал майор Гогичайшвили, – теперь будет у нас пять орудий. И снаряды забирайте, сколько сможете погрузить на сани. У саней в разных позах лежали несколько наших погибших бойцов. – Ящики были с шоколадом, – объяснил политрук Иванов, – только они подбежали, стали осматривать – и мина туда, прямо в сани. Откуда и взялась эта мина, бой-то уже заканчивался. «Да, что может быть глупей: остаться в живых в атаке и погибнуть из-за шоколада», – с горечью подумал капитан Шапошников. Подошел лейтенант Степанцев, который должен был взять на учет все трофеи. – Разрешите доложить, товарищ майор, – обратился он к Гогичайшвили, – Мерецкий лошадей подогнал, сейчас грузим. Очень много всего, особенно консервов, муки. Сигарет несколько ящиков. Точнее подсчитаю позднее. – Раздайте часть трофеев местным жителям, – приказал Гогичайшвили. – Тут столько всего немцы побросали, что нам все равно не увезти, – сказал Степанцев. – Кого вместо Свинаренко поставим, товарищ майор? – спросил Шапошников. Старший лейтенант Свинаренко, командир второго батальона, отчаянной храбрости парень, лично уничтожил, как говорили его бойцы, десять немцев, но погиб от разрыва гранаты. Майор Гогичайшвили задумался и нахмурил лоб. – Сколько у нас сейчас точно в наличии штыков? – В обоих батальонах сто тридцать три. – Тогда зачем их дробить? Два слабых пальца, а так хоть какой-то кулак. Пусть Мызников принимает и батальон Свинаренко, все равно взводных и ротных на один батальон. К Гогичайшвили рысью подъехали старшина Кирченков и двое бойцов. – Разрешите доложить, товарищ майор? Догнали немцев у Медведок, они даже на насыпи никого не оставили. Отходят несколькими группами, всего насчитали их сотни три, не меньше, несколько повозок с пулеметами. – Поднимайте полк, товарищ Наумов, – приказал Гогичайшвили, – выступаем немедленно. Раздались команды, и группы бойцов, до этого беспорядочно стоявшие или бродившие по улице села, стали выстраиваться повзводно и поротно, заправлялись, закрепляли за спинами друг у друга вещмешки. |