Онлайн книга «Homeland. Игра Саула»
|
– Semper fi [27] . – Броуди допил пиво. – Ну, без меня ты все равно никуда не пойдешь, братан, – ответил Майк и стукнул его кулаком в плечо. – Один вопрос: как сказать женам? К тому времени Майк успел жениться на Меган. Когда Броуди и Майк пришли из вербовочного пункта, Джессика плакала. – Даже меня не спросил, Броуди. Как ты мог? – Джесс, это верное дело, там платят, и страховка есть. – Он прижал ее к себе. – Бетлехем мертв, все тут умирает. Мне больше ничего не оставалось, Джесс. Ничего. Жена отстранилась от него: глаза мокрые, нос красный, но даже такая она все равно была для Броуди самой красивой. – Армия своих в беде не бросает, Джесс, – сказал он, взглядом ища поддержки у Майка и Меган. – А если тебя убьют, Броуди? Кто о нас позаботится? Тут раздался громкий визг, и все, обернувшись, увидели в дверном проеме Дану – ей тогда было лет пять… Дрожа, Броуди пробудился. Он был в Акре, и вот сейчас до него дошло: домой он уже не вернется. Никогда не увидит ни жены, ни детей. Он по всем статьям потерпел неудачу: как мужчина, как муж, отец и морпех. Он столько прошел в плену и выжил – и все ради чего? Кто он? Кем стал? Упав на колени, Броуди стукнулся лбом о пол и стал молиться: «О Аллах, я больше не выдержу. Я даже не знаю, слышишь ли ты меня, но мне уже все равно…» Тут он вспомнил: есть выход. Когда он последний раз гулял по двору, то нашел кое-что на земле. Кусок колючей проволоки. Достав его из кармана, Броуди полоснул себе как можно сильней по запястью. Вспыхнула боль, потекла кровь. Броуди с криком принялся резать себе другое запястье. «Ну вот и все, – думал он. – Отпусти меня, Аллах, больше я так не могу. Я родился в пустыне – Мохаве, – и умру я в песках. Вся жизнь моя – сплошная пустыня». Голова закружилась, перед глазами поплыло… Джессика – в ситцевом платье, приехала на базу прощаться, в день, когда Броуди отправился в командировку. Обнимались так, будто знали – это последние минуты вместе. Военный оркестр играл «Дворцы Монтесумы»; Дана и Крис держались за руки; Крис весь извертелся и плакал. Ему было-то два года. Дана же смотрела на папу такими печальными глазами, каких Броуди в жизни не видел. Он не знал, что сказать, и просто промолвил: «Пока». Надо же, так попрощаться с дочуркой: «Пока». Словно идешь на работу и вернешься под вечер. А потом Броуди побежал к своим; скоро им предстояло погрузиться в самолеты и улететь. Он бежал к морпехам, потому что с ними и хотел быть, и обернулся всего раз: посмотрел на трех родных людей, на Джессику, Дану и малютку Криса, которого толком так и не узнал. * * * Броуди, окровавленного, принесли к Абу Назиру, и тот перевязал ему раны, причитая: – Ох Николас, нельзя так поступать с собой. Для мусульманина самоубийство – худший из грехов. Это харам. Нам запрещается накладывать на себя руки. Так нельзя, Николас. Он положил истекающего кровью Броуди на свою постель, обнял его. – Я больше так не могу, – промямлил тот. – Отпустите меня, прошу. – Нет, ты нужен Аллаху живым. Ты сам поручил себя его заботам. Разве не понимаешь? Это ислам, и это не конец, лишь начало. Аллах тебя не оставил. Ты только не поступай с собой так, Николас. Для тебя начинается новая жизнь. Абу Назир держал его, плачущего, и качал, как дитя. Очнувшись, Броуди увидел над собой Насрин. Она была красавицей: зрелая женщина, с крупным носом и карими глазами; даже в доме она не снимала хиджаб. – Ты пока останешься тут, – сказала она, помогая Броуди сесть. Потом дала попить горячего чая. – Ты столько прошел, столько выдержал. – Зачем ты мне помогаешь? – спросил Броуди. Насрин внимательно посмотрела ему в лицо. – Мы должны понять друг друга, ты и я. – Для чего? Комната была обставлена скудно, однако явно принадлежала Абу Назиру. – Я должна убедиться, что тебе можно доверять, – сказала Насрин. Вечером она принесла ужин. За едой они говорили. Насрин спрашивала Броуди про семью. – Твоя жена – красавица? – Еще какая. – Не боишься, вдруг она ушла к другому мужчине, пока ты здесь? Броуди кивнул. – Она, скорей всего, считает меня погибшим. – Нет, – покачала головой Насрин. – Я в этом уверена. – Откуда тебе знать? – Женское сердце подсказывает, Николас. На следующий день Абу Назир попросил его обучить Ису английскому. – Не выйдет, – ответил Броуди. – Я же не умею. Я не учитель. – У тебя получится, Николас, это твой выход. И да, другой путь – о нем даже не думай. Аллах – Всепонимающий, Николас, но самоубийства даже Он не простит. Тем вечером Николас ужинал вместе с семьей Абу Назира. Под конец Насрин шепнула ему: – Николас, я доверяю тебе самое ценное, что есть у меня в этом мире. На следующий день Броуди приступил к обучению Исы: указывая на разные предметы, он называл их по-английски. Мальчик был робкий и застенчивый, но умный – схватывал все на лету. Когда Броуди указал на лампу, мимо прошли три бойца Абу Назира. Они о чем-то напряженно переговаривались. – Что происходит? – спросил Броуди по-английски, а потом – на ломаном арабском. Иса молча отвернулся. – Я слышал, они что-то говорили про Бакуба, – заметил Броуди. Еще когда его отряд морпехов прибыл в Ирак, их сориентировали на местности: город Бакуба находился километрах в пятидесяти к северу от Багдада. – Нам с тобой о таком нельзя говорить, – прошептал в ответ Иса. В тот вечер к нему пришел Абу Назир. – Что ты знаешь про Бакуба? – спросил он. Ну конечно же, Иса рассказал папочке все. – Так ты с нами, Николас? – Абу Назир пристально посмотрел на него темными глазами, и Броуди сразу понял: одно неверное слово – и ему конец. – Я ничего не скажу. Абу Назир кивнул. – Ну конечно, еще слишком рано. Для тебя пока нормально молчать. Он присел напротив Броуди. – Послушай, Николас, мы на войне. Идет джихад. У остального мира, у американцев, есть танки, самолеты, крылатые ракеты и ЦРУ. А у нас, Николас, – что есть у нас? – Он улыбнулся. – Небольшой арсенал из винтовок, крохотные мозги и вера в Аллаха. Знаешь, Николас, нам этого хватает. Мы победим. |