Онлайн книга «Женские праздники»
|
– Мы за ценой не постоим. Она подняла голову и увидела Флипа, который отсчитывал деньги. Женя попятилась, а затем быстрым шагом, стараясь не бежать, пошла прочь, успев услышать вдогонку: – Ты извини, сегодня, наверно, не получится.Пока шло пленарное заседание офтальмологов, Федоров вел в кулуарах охоту на «сачков». Народ здесь был скучающий, праздный, и от этих постных лиц у него самого сводило скулы. Выкроив минутку, он позвонил в гостиницу: – Как делишки, пуделишки? – Ты скоро? – Женя не приняла его шутливого тона. – Как только, так сразу. Ты там смотри не бузи! В перерыве между заседаниями он протолкался к стенду, где похожий на подростка репортер отлавливал ученых, как отбившихся от стада овец. – Господин Ван Эльст, ваши первые впечатления?– О! Я жду результат перестройка, особенно балет! – Вам не нравится наш балет? – Грандиоз! Здоровяк бельгиец вдруг оторвал мальчишку от пола и, крутанув в воздухе, поставил его на место к восторгу своих коллег. Придя в себя от легкого шока и на всякий случай проверив состояние ширинки, смельчак снова ринулся в бой. – Мистер Зейберлиньш? Что вы можете сказать о происходящих в нашей стране переменах? – Если вы станете завтракать в обед, вы очень скоро испортите себе желудки, – желчный старик отошел с легким полупоклоном. Федоров приобнял собрата: – Куй, Вася, куй! Паренек дернулся, выпалил зло: – Сам-то, щелк-пощелк. Небось не отказался, на халяву-то! – Золотые слова. – Федоров, не теряя времени даром, прокладывал себе дорогу к буфету. Заморив червячка, он позвонил жене: – Дженни, ты там пообедай без меня. – Ты еще долго? – Закругляемся. У тебя все хорошо? Она взглянула на стол, где лежал злополучный альбом. – Лучше некуда. Он пропустил иронию мимо ушей: – Вот и отлично. Никуда не отлучайся, тебе должны позвонить из Кремля. – Леша, мне надо поговорить… Но он уже повесил трубку. Двумя часами позже он сидел в битком набитом баре с коллегами-журналистами. Выпита была та русская мера, когда «старик» начинает заменять все прочие формы обращения, а связность речи перестает быть определяющим элементом, с лихвой компенсируясь душевным порывом. – Люсь, ты чего, говорю? Мы ж с ней учились в одном классе, ну! Ну пустил старого товарища переночевать… – Старого товарища? – А кто ж она мне? – Ну, ты даешь стране угля! – По-твоему, я жене должен был, «знаешь, Люся, мы тут с моей, ты ее не знаешь», и дальше со всеми остановками? – Sorry, – Федоров зацепил кого-то стулом и, загодя трезвея, выбрал кратчайший путь к автомату. Надо же, телефон гостиницы вылетел из головы! Он лазил по карманам в поисках номера, потом вспомнил, что записал его на карточке, а карточку для надежности спрятал в чехол с «лейкой». – Алло! – словно со сна вскрикнула на том конце Женя. – Ты спишь, девочка моя? Последовала затяжная пауза, которую англичане зовут беременной. – Ты, кажется, спутал меня с кем-то из своих подружек. – Жень! – обиделся он. – Мы же тут… – прикрывая трубку ладонью, он покосился на чокающихся коллег, – …у нас тут брифинг… вопросы-ответы. – И какой вопрос вы там сейчас обмываете? – Да ты что, Жень! Ты думаешь, я… Он не успел узнать, что она думает, так как послышались гудки отбоя. Они сидели в ночном кафе не то за очень поздним ужином, не то за очень ранним завтраком. Федоров гулко басил про офтальмологов, так что на них оглядывались редкие посетители. – Они все какие-то… пришибленные либо чокнутые. Дальше своего носа точно не видят. Ты ему… – Леша, нам надо поговорить. – Любой профессионал, он как крот: наметил в земле точку – и попер, и попер! – Федоров, ты слышал, что я сказала? – Слышал, Дженни, я тебя все время слушаю. У кротов, между прочим, замечательно развит слух. Когда они… – Он на меня смотрит! – тихо вскрикнула она и, опрокидывая стул, метнулась к выходу. Алексей, ничего не понимая, бросился за ней следом. Женя быстро шла, почти бежала по улице, он ловил ее за плечи. – Жень, а Жень? Ну посмотрел, большое дело! Да погоди же ты. Ты куда, Жень? На них оглядывались. – Я сейчас, – она убежала в туалет. Оттуда она вышла с мокрым, из-под крана, лицом с прилипшими прядями волос, уже владея собой. Бесцеремонный фонарь поспешил подчеркнуть, как она осунулась и подурнела. – Извини, нервы. Они медленно двинулись в сторону гостиницы. Федоров привлек ее внимание к витрине, где голые манекены, неизвестно что рекламирующие, падали в неоновую бездну, которая трещала как адский костер. Женя даже протянула руку, чтобы проверить, не обожжется ли, – и вдруг стиснула локоть Алексея. – Это они! Не оборачивайся! – Кто? – Они на все способны! В пульсирующем свете витрины она показалась ему таким же манекеном без лица, зависшим над пропастью. Он все-таки оглянулся. Не считая двух прохожих, даже не смотревших в их сторону, улица была пустынна. – Не понимаю, кого ты увидела. Женя сделала над собой усилие и тоже повернула голову – тех, кто отразился в витрине, уже не было. – Только что, вон там! – она показала пальцем в пустоту. – Ты что, не веришь мне? Тогда так и скажи! Он завел ее во дворик, где не было ни души. – Послушай, что с тобой происходит? – Уедем! Уедем отсюда, я тебя очень прошу! – У меня редакционное задание, ты же знаешь. Почему я должен все бросить из-за каких-то… – Ну пожалуйста! Ну миленький! – Детский сад какой-то. Ты можешь толком объяснить, в чем дело? – Мне… понимаешь, я… – Ну? Дальше! – Федоров все больше раздражался. – Лешенька, – всхлипнула она, – Лешенька… Женя ткнулась ему в плечо, он рассеянно погладил ее по голове. Взгляд упал на часы. – Чуть не забыл! Жень, – он осторожно отстранил жену. – Женя, ты иди, а я сейчас. Я только в аптеку, ладно? Она кивнула, не вполне понимая, причем тут аптека, и побрела назад в гостиницу. В номере она первым делом закрылась на два оборота. Прошел час. Наконец в дверь постучали. Она побежала в прихожую: |