Онлайн книга «Решальщики. Книга 4. Развал. Схождение»
|
— Понимаю. Я была нужна тебе только для секса? — Нет… Ну… — слабо запротестовал Петрухин. — Ну, не только… А вот последнее инспектор ляпнул, разумеется, не подумав. Судя по тому, как ухоженные пальчики секретарши нервно зашарили по столешнице в поисках чего-нибудь «потяжелее», в направлении башки законченного циника и хама сейчас должен был проследовать некий предмет. Однако старт, по счастью, был отложен раздавшимся из селектора недовольным голосом шефа: — Я десять минут назад просил прислать ко мне Петрухина! — Виктор Альбертович! Он здесь, в приемной… Только-только вошел. — Так пусть заходит! После шуры-муры разводить станете! Страдальчески реагируя на прозвучавшие как издевательство «шуры-муры», секретарша сбросила кнопку вызова и с нелегко давшимся металлом в голосе казенно отчеканила: — Господин Петрухин! Пройдите к директору! — Слушаюсь. И повинуюсь, — исторг облегченно Дмитрий и торопливо просочился в кабинет. Аллочка поднялась со своего места, поплотнее прикрыла за ним дверь и… …и разрыдалась в голос… * * * В интерьерах брюнетовского кабинета чиновник из Смольного смотрелся непривычно жалким и потерянным. По крайней мере, он совсем не походил на своего грозного телевизионного двойника, каковой в выпусках местных новостей с завидным постоянством источал грома и молнии в адрес нерадивых подчиненных. Вселяя столь нехитрым образом в доверчивые сердца пенсионеров и домохозяек обманчивое ощущение, что городское имущество в кои-то веки вверено в надежные, да что там — в железные руки. — Я так понимаю: представлять вас необходимости нет? — на всякий случай уточнил Виктор Альбертович. — Нет-нет, — протягивая вспотевшую ладонь, выступил навстречу инспектору Нарышкин. — Мы уже имели честь пересекаться с Дмитрием Борисовичем. При… э-э-э-э-э… известных обстоятельствах. Замечу, Виктор, что тогда ваш сотрудник проявил должные такт и деликатность. Собственно, потому я и принял непростое решение обратиться к вам. А не… Тут Станислав Аркадьевич окончательно замялся/стушевался. — А не в силовые структуры, — докончил за чиновника Петрухин. — Да-да. Именно. Тем паче, что слухи о ваших… э-э-э-э… успехах и подвигах эхом докатились и до наших стен. — Это которые желтого цвета. — Почему желтого? — не понял Нарышкин. — Фасадные цвета Смольного. — Ах да, разумеется. Извините, я сегодня не в лучшей форме. — Ничего страшного, — миролюбиво «извинил» Дмитрий. — А за «эхо» — отдельное спасибо. Посему постараемся оправдать. Высокое доверие. Так что у вас стряслось? У супруги очередной приступ клептоманства? — Борисыч! — укоризненно покачал головой Брюнет. — Ничего-ничего. Я сам всегда ратую за то, чтобы вещи назывались своими именами, — вступился за дерзкого инспектора Нарышкин. — Нет, Дмитрий Борисович, в данном случае у нас проблема… э-э-э-э… иного свойства. Я не исключаю, что все это вам покажется смешным… — Станислав Аркадьевич, а можно — сразу и ближе к делу? — предложил Дмитрий, по-свойски плюхаясь на гостевой диванчик. — Без предварительных любовных ласк и прелюдий? Петрухин ощущал себя фактически хозяином положения и уже вовсю прикидывал: какое количество тугриков следует содрать с этого правительственного хорька за профессиональную «авторскую» консультацию? Поскольку совершенно отчетливо угадывалось, что тема, с которой заявился господин Нарышкин, «магистральных» дел не касалась. Разве что опосредованно — в имиджевой их части. — Да-да, конечно, — согласился Станислав Аркадьевич, малость шокированный развязным поведением собеседника. Несколько секунд чиновник собирался с мыслями, а потом, тяжко выдохнув, принялся излагать суть проблемы: — Тут, видите ли, вот какое дело: в конце прошлой недели некий — я все-таки очень надеюсь, что шутник — подбросил моей Леночке три карты. — Вы же сказали, что всё началось немного раньше? — напомнил чиновнику Брюнет. — С куклы? — Да-да, точно так. Спасибо, Виктор. Действительно, всё началось с куклы. — Однако! — хмыкнул Петрухин. — «Три карты». «Кукла». Считайте, вы меня заинтриговали. Флэш-бэк Начало октября. Отзолотившая своё осень только-только сменила «аватарку» на уныло-слякотный дагерротип. В городе стыло, ветрено, мокро. Словом — противно. Елена Ивановна Нарышкина выходит из угодливо-автоматически распахиваемых дверей знакомого нам универсама «Всячина», толкая перед собой нагруженную доверху тележку. Что именно в данный момент дополнительно транспортируется в карманах ее плаща, нам неведомо, да это сейчас и не столь важно. Супруга чиновника подкатывает к машине, пытается открыть багажник и с удивлением обнаруживает, что тот, оказывается, и не заперт. Зело подивившись такому обстоятельству, Елена Ивановна заглядывает внутрь и натыкается там на ручной работы, неуклюже сшитую куклу с выпученными глазами-пуговицами. Подобного рода игрушки частенько мастерят ученицы начальных классов — впервые и вынужденно взявшие в белы рученьки иголки на уроках по домоводству. К слову — об иголках: самопальная кукла истыкана оными, что называется, с головы до пят. Елена Ивановна испуганно озирается по сторонам, затем хватается за мобильник и, вызвав номер супруга, начинает отчаянно блажить: — Стасик! Срочно приезжай! Я на парковке, возле магазина!.. Что?! Ты издеваешься? Какое совещание?! Какой еще губернатор?!. Да! Именно что случилось! Да!.. Твою жену хотят убить!!! Вот что случилось!!! * * * — …Стоп! А почему ваша супруга вот так вот, с ходу, решила, что ее хотят убить? — Леночка клянется, что, когда заходила в магазин, специально проверила багажник — тот был закрыт, — пояснил Нарышкин. — И чего? — Согласитесь, что злоумышленник, который сумел открыть багажник, с таким же успехом мог подложить туда не куклу, а, скажем, бомбу. — Резонно! — авторитетно заметил Брюнет. — А смысл? — не менее авторитетно пожал плечами Петрухин. — Кабы в тот момент рядом с машиной находились вы оба — еще куда ни шло. — Борисыч! — Прошу пардона! Я всего лишь хотел сказать, что по роду деятельности у Станислава Аркадьевича всяко на порядок больше… пускай и не кровных врагов, но недоброжелателей точно. — Я понимаю ход ваших мыслей, Дмитрий Борисович. Признаться, и сам немало размышлял над этим. Потому что у Леночки действительно нет врагов. Она очень открытый, очень общительный человек. А что касается ее недуга… Ну, вы понимаете?.. Я всегда старался… э-э-э-э… загладить… э-э-э-э… ущерб, который она… |