Онлайн книга «Звезды – холодные игрушки»
|
Трудно мне будет. Очень трудно. Я встал и пошел в санитарный блок. Он оказался неожиданно большим, с сияющей белизной треугольной ванной, раковиной, полной дезинфицирующего геля, и, разумеется, унитазом. На стене, покрытой темной, слегка зеркальной пленкой, была наклеена яркая картинка: маленький мальчик, тщательно моющий руки, и надпись: «Надо, надо умываться по утрам и вечерам!» Гигиена – это очень важно. Понимаю. Я вспомнил свой дурацкий порыв, заставивший меня взять Тага за руку. Кажется, это не принято! Откуда же у меня возникла мысль о допустимости такого жеста? Надо выспаться. Надо отдохнуть, и завтра мир покажется мне понятнее и привычнее. Так будет происходить с каждым днем, я усвою мораль и нормы Родины, я стану своим, вновь займусь Регрессорством, Родина отыщет Алари и сведет их агрессивный потенциал к нулю. Когда-нибудь они станут нашими Друзьями. Интересно, а те похожие на нас существа – они тоже нуждаются в работе регрессоров? Или им хватит ума принять помощь добровольно? Я вымыл руки, потом, поколебавшись, решил начать правильную жизнь с первого же вечера и стал разбираться в механизмах душа. Через несколько минут, дважды окатив себя водой, вначале ледяной, а потом кипятком, я справился и с этим. Разделся, как будто в этом еще оставалась необходимость, забрался в ванну и тщательно вымылся. А вот аккуратно складывать мокрую одежду было глупо. Я раскидал ее на полках, так, чтобы просохла к утру, забрался под одеяло и уснул. Устал я так сильно, что даже крошечные размеры подушки мне не помешали. Мне снился сон, типичнейший сон-который-нуждается-в-обсуждении-с-Наставником. Нехороший сон. В меня влезла какая-то амебоподобная жидкая тварь, растеклась по телу, пустила щупальца в сердце и печень, затуманила своим ядом мозг… Я валялся на неровной металлической плите, вокруг стояли кошмарные существа, а среди них человек, старик – мой Наставник, хоть он и не был похож на Пера… А я терпел, терпел все, что со мной творили, потому что так было надо, и умом я понимал: вся моя жизнь, моя боль – это лишь пыль на ветру судьбы, мелочь, не заслуживающая внимания… – Ник! Никки… Тварь ползала во мне, она собиралась изучить каждую клеточку тела, каждый нерв и каждый мускул, это не всегда было больно, но всегда – противно… – Никки! Я застонал и проснулся. Катти сидела рядом на кровати, тревожно вглядывалась в мое лицо. – Ты плакал, – сказала она. – Плакал во сне, Никки… Я сглотнул, в горле было сухо, сердце безумно стучало в груди. – Никки… – Ты… что ты здесь делаешь? Конечно же, ничего умнее я придумать не смог! Катти вздрогнула, как от удара. Начала вставать. – Подожди. – Я непроизвольно схватил ее за руку. – Прости. Спасибо, мне было плохо. Ты помогла. Я только удивился, как ты вошла. – Твой замок меня знает. – Она с легким удивлением посмотрела на мою ладонь. – Никки, мы же были… друзьями… Радостного утра тебе, Ник! Она была очень симпатичная. Только эта стрижка под щетинку… ну не нравилась она мне, и все тут! Зато очень добрые глаза, красивое лицо, полуобнаженное тело. Теперь она была в короткой юбке, а лента, которую женщины носят вместо рубашек, быта совсем узенькой и полупрозрачной. Нет, я и впрямь ее любил. И готов был любить прямо сейчас и здесь. …Что-то заклинило у меня в голове, в тщетных попытках понять собственные желания я попал в какой-то логический тупик. Да что же такое, слов не хватает! Впервые моя «резервная память» отказалась пояснить, чего же, собственно говоря, мне хочется! – Катти… – беспомощно прошептал я. – Я… я люблю тебя. Она мгновенно расслабилась и даже улыбнулась. – Я тоже тебя люблю, Никки. Все хорошо. Ты уже поправляешься. Осторожно забрав руку из ладони, Катти коснулась моею лба. Я сразу вспомнил ту, чужую, женщину и ее робкую ласку… – Температура нормальная, – сказала Катти. Лучше бы она молчала! – Вставай, лежебока! – весело продолжила Катти. – Тебе разрешено валяться в постели, но не злоупотребляй! Она встала и сдернула с меня одеяло. Так быстро, что я не успел его удержать. Ну не было у меня вчера сил искать чистое белье! – Мойся и одевайся, – совершенно спокойно сказала Катти. – Ты вчера не положил одежду в блок очистки, я сама прибрала. Вставай! Я сел на кровати, это оказалось неожиданно неудобно, словно у нее подпилили ножки и она оказалась ниже, чем я привык. Задумчиво глянул на Катти. Ее не смущала моя нагота, как ту, чужую, женщину. Значит, это нормально? А что тогда неправильно? Почему я никак не решусь подняться? – Прими холодный душ, – посоветовала Катти. – У тебя гормональный всплеск. Это ничего, это бывает после стрессов. Во мне что-то сломалось. Уже без всякого стеснения я поднялся и пошел в ванную. Там, согласно рекомендации врача, пустил холодную воду и встал под нее. С крошечных дырочек в потолке лил настоящий дождь, я крутился под ним, поднимал руки, ловя холодные капли. Потом прислонился лбом к скользкой стене и замер. – Я принесла твою одежду, – доброжелательно сказала Катти, входя. В ванной дверь не запиралась, или же я не смог найти механизм замка. – Ты себя нормально чувствуешь? Таг сказал, что вы приняли две фляги вина, у него легкое отравление… – Абсолютно нормально, – сказал я, не поворачиваясь. – У тебя более сильная степень биозащиты, – предположила Катти. – Твой организм легко устранил токсины. – Катти, у меня какие-то психические нарушения, – сказал я. – Мне… я… Она терпеливо ждала, пока я подыщу слова. – Я чувствую дискомфорт, находясь рядом с тобой в обнаженном виде! – наконец-то сформулировал я. – Это проявляется только со мной? – деловым тоном спросила Катти. – Ну… наверное. Вчера, на обследовании, я тоже ощущал дискомфорт, когда ты смотрела на меня. – Не беспокойся. Известное явление. Психическая регрессия. Порой возникает у детей в период созревания, иногда при сильных стрессах. Есть специальный термин – стеснительность. Обычно стеснительность направлена на противоположный пол. |