Онлайн книга «Ее я»
|
Марьям внимательно посмотрела на нее. Досада на Дарьяни кольнула ее: как бы его проучить? «Больше не буду покупать у них… Нет… Тогда станет известно, что для меня кредит закрыт… Сказать Искандеру и Нани, чтобы не покупали?.. Нет… Узнает мама, и я стану козлом отпущения. Он ничего мне особенного не сказал. Он сказал Али, а не чужому…» Она пришла в себя. Девочки продолжали представляться, и вот очередь дошла до той смышленой, с длинными каштановыми волосами, похожими на водопад. Она встала. Марьям, как ни напрягала память, не могла вспомнить, где же видела ее. Девочка раскрыла бутончик губ, и аромат ее улыбки наполнил весь класс. Затем милым голоском она произнесла: – Я Махтаб, дочь Ис… дочь дяди Искандера и Нани. Мы живем… Марьям остановила ее. Не хотела, чтобы перед всеми говорила, где они живут, хотя самой Махтаб это было, судя по всему, безразлично. Она удивилась, что ее прервали, а Марьям подошла к ней и прижала ее голову к своей груди: – Красавице нашей семь лет исполнилось? Какая же ты хорошенькая стала… Махтаб засмеялась, а Марьям все еще оставалась под впечатлением от ее красоты. Опять обняла ее. Одна из девочек, сидящих впереди негромко сказала: – Ханум хочет ее молочком покормить! Наконец Марьям начала урок. Махтаб она посадила за учительский стол и девочкам дала задание нарисовать свою одноклассницу. И сама начала это делать. Но вскоре Махтаб спросила ее: – Простите, Марьям-ханум, а мне что делать? Марьям улыбнулась смущенно. И немного подумав, дала ей задание нарисовать учительницу. – Простите, какую учительницу? – Ясно какую – твою учительницу рисования. Меня, Марьям Фаттах! Махтаб рассмеялась и принялась за работу. Не прошло и нескольких минут, как все девочки начали одалживать друг у друга коричневый карандаш, чтобы передать длинные волосы Махтаб. А та посматривала на Марьям. Она не могла понять: почему соединенные дуги бровей Марьям так напоминают брови ее брата, Али? Ведь девочке было всего семь лет… И вот Махтаб уже поднимает руку со словами, что ее рисунок готов. Марьям внимательно его рассмотрела. Соединенные брови, которые она каждый день видит в зеркале. Красные губы и щеки, но волосы очень короткие, как у мальчика. Марьям погладила каштановые волосы Махтаб и спросила: – А где же мои волосы? У меня они длинные. Хочешь, я платок сниму? – Нет-нет, не надо! А разве так у меня плохо получилось? Марьям еще раз всмотрелась в рисунок. Мальчишеская стрижка, красные губы и щеки, соединенные дуги бровей. Улыбнувшись, сказала сама себе: «Больше похоже на Али». Махтаб рассмеялась – и аромат ее улыбки наполнил класс. – Разве плохо? Марьям не могла отвести взгляд от рисунка. А ведь девочке было всего семь лет! * * * Прозвенел звонок, и Марьям рассталась с первоклассницами. Вначале она шла твердым шагом, как учительница шариата. Но потом вспомнила, что она не учительница, и побежала вприпрыжку, как все школьницы, по направлению к своему девятому классу. И вот они видят ее, запыхавшуюся. – Что случилось, госпожа учительница?! Успокойся ты, что с тобой?.. У нас был урок художественного ремесла, а ты как провела время? Госпожа учительница, дети не изводили вас? Марьям отдышалась: – Девочки! Сегодня я опять вас угощаю! Все что хотите, без ограничений. – Ты ведь вчера уже нас помадками угощала! А сегодня что? Вчера говорила, что в честь начала учебного года, а сегодня в честь чего? – Просто так. Разве я обязательно должна угощать в честь чего-то? С этим никто не стал спорить. Некоторые девочки, извинившись, попрощались, но десять-двенадцать приняли ее приглашение. Они шли гурьбой, шептались между собой и хихикали: – Она ведь внучка Хадж-Фаттаха, обязательно должна всех угостить… – По чести и почет… – Марьям! А ведь ты, похоже, с турком Дарьяни договор заключила? А может, влюбилась в него? Под взрыв смеха Марьям ответила: – Так-так! Во-первых, на улице ведем себя прилично и не кричим. Во-вторых, мы идем не к турку Дарьяни, а к бакалейщику на рынке покупать жвачку. – Но у Дарьяни тоже есть жвачка! – А все-таки купим у бакалейщика… Но при одном условии. – При каком? – Никто не начинает жевать, пока я не скажу. Девочки согласились. И вот они столпились перед лавкой бакалейщика, крайней в крытом рынке. Бакалейщик сидел за своим высоким прилавком и громко перекликался с другими лавочниками – напротив него находилась мясная лавка Мусы. Марьям попросила всю жвачку, какая была в большой стеклянной банке. Это поразило бакалейщика, он громко воскликнул: – Клянусь Аллахом, первый раз такое со мной! Он взял было в руки банку, но, остановившись, громко потребовал: – Сначала деньги, пожалуйста! Но его осадил Муса-мясник, который в это время грузил на мула тушу бычка. – Хаджи! Да отсохнет у тебя язык! Зачем про деньги говоришь? – А что, может, ты мне компенсируешь, Муса-мясник? Или умеешь только болтать? – Ай, Аллах, спаси тебя! Говорю, прикуси язык! Что значат деньги? Это же старшая наследница из рода Фаттахов… Бакалейщик так и подпрыгнул на месте и всю банку со жвачкой вручил Марьям: – Девочка моя! Бери прямо с банкой, так лучше будет. – А сколько это стоит? Пожалуйста, стоимость банки тоже включите. – Да вы не беспокойтесь… У отца получу… Марьям достала из кармана ассигнацию в пять новых риалов и положила ее на прилавок. – Это слишком много… Бакалейщик удивился. Он едва-едва набрал сдачи. – Передавайте наш почтительный привет… Будьте здоровы… на здоровье! Счастья вам! Он проводил девочек до конца рынка. Муса-мясник тоже опустил голову, так, чтобы, попрощаться с Марьям, не встречаясь с ней глазами. Девочки взяли из рук Марьям банку, однако она не разрешила ее открывать. Дошли до Сахарной мечети. – Прямо напротив лавки турка Дарьяни разделим все. Не спрашивайте почему, тут слишком длинная история… Марьям еще говорила, а девочки уже замолчали. Всех заставил прикусить язык возглас дервиша Мустафы «О, Али-заступник!». Завидев его бороду, белую одежду и серебряную чашку для подаяния, девочки отошли, чтобы пропустить его, однако и он остановился. Сплюнул в арык, откашлялся и сказал словно себе самому: – О юность! Сердце коль разбито, говоришь тогда: голову разбей мне, сердце же не тронь! Девочки засмеялись, и Марьям тоже. Мустафа-дервиш поднял на нее свой топорик, она испугалась и попятилась. А он опять откашлялся: |