Онлайн книга «Белорусский набат»
|
В общем, в каждой избушке свои погремушки. Внимание мое привлек один из тех, кто спокойно собирался около стола, проверял свой «Галил» с подствольником. Он был выше многих, под метр девяносто, худой, с длинными руками, как и все – в легкой флисовой шапочке. Движения его отличались скупостью и отточенностью – ничего лишнего. Я пошел к нему, меня перехватили на полпути. – Здравия желаю, генерал Игнатов, – крикнул я. Генерал обернулся, всмотрелся. Сделал знак, чтобы отпустили. Я подошел ближе. – Разрешите задать вопрос, товарищ генерал? Я откровенно ерничал. Генерал поморщился. – Савельев, заканчивайте и ждите меня. – Есть! – четко ответил кто-то. Генерал, а следом и я пошли в ту часть помещения, которая была отгорожена толстой пленкой. Там оказался небольшой, но отлично оснащенный центр управления на шесть рабочих мест, мы прошли дальше – там стояли кушетки и офисный кулер со стаканчиками. – Чай, кофе? – Чай. Генерал тоже выбрал чай. Бросил по два пакетика, один стаканчик протянул мне. – Почему центр не работает? – спросил я. – Самое время. – А чего ему тут работать? Его завтра грузить будут, перевозить. – И куда? – В Харьков. – Даже так… – Именно так. Пришло время. Да… пришло время. Хочется блевать, но не время. Время начищать сапоги. Косточка как белое стремя, Цвета чьей-то детской ноги… [63] – А американцы? – Американцы? Бросьте. Мы опережаем их по времени недели на две. Контратака начинается непосредственно после провала атаки противника. Вы же были в Чечне – это азы военной тактики. Я пододвинул стул, присел на него, что в присутствии генерала было нарушением устава. – Я все время хотел понять… – сказал я, – сколько стоит мир. Нет, не денег – жизней. Как оказалось, очень много. – Какой мир? – раздраженно сказал генерал. – Какой к чертям мир? Это не мир, то, что мы построили, – полное дерьмо. Имеющее в основе, кстати, наше поражение. Раньше граница через Германию проходила, а теперь где? Да чего я вам рассказываю? Вы же сами боролись! Так чего теперь? – Да, я боролся. Но я – боролся за мир. Генерал скептически усмехнулся: – В центре Киева? Я кое-что слышал. – Нет, не в центре Киева. Там я боролся с врагом. Но бороться с врагом и бороться за мир – не одно и то же. Вы хоть понимаете, что вы только что сделали? – А вы расскажите. – Рассказать? Тот человек, которого вы схватили и избили, был полномочным представителем властей США с самых верхов! Он принес нам предложение о мире! Мире на наших условиях! А вы только что все испортили. Американцы готовы были отказаться от претензий по всему постсоветскому пространству. – На наших условиях? – Да, черт возьми. И не говорите мне, что это вранье. Это не вранье. Это тот шанс, который выпадает раз в пятьдесят лет. Шанс попробовать наконец-то закончить войну, которая всех нас сведет в могилу. – А если я не хочу заканчивать войну на наших условиях? … – Я иногда думаю… что было бы, если бы Гитлер в декабре сорок первого запросил мира? И пообещал бы освободить все наши земли. … – А ничего не было бы! Году в сорок третьем он пришел бы опять! Может, с англичанами, может, с американцами. Но пришел бы. И они бы пришли. Потому что не был преподан урок. … – Мне не нужен мир. Мне нужен урок, мой друг. Тот же самый, какой мы преподали в сорок пятом. До сорок девятого года у американцев была атомная бомба, а у нас – нет. Почему тогда они не осмелились напасть? – Вам напомнить цену этого урока? – Не стоит, – сказал генерал, – победа, за которую не пролита кровь, не победа. Нам не нужны все эти процессы… вильнюсские, хельсинкские – их цена давно и хорошо известна. Бандерня этими договоренностями подтерлась, а теперь подотремся и мы. Украина на грани, наиболее активная часть – здесь либо на границе, сейчас их на ноль помножат вертолетами. Казаки и ополченцы начнут с Ростова, мы отсюда. Чужого нам не надо, но что свое – заберем. Да заодно и остальных поучим… тех же пшеков, лабусов [64] … чего стоит их Речь Посполитая… Генерал испытующе смотрел на меня. – Вы мне нравитесь. Конкретно вы. Обычно сомневающихся людей я терпеть не могу. Но для вас – еще не поздно занять место в строю. Я молчал. Генерал усмехнулся. – В учебке говорили: если тебя дрючат незаслуженно, сделай, чтобы было заслуженно. Каждый американец теперь знает ваше лицо. Так пусть не забывает. Да… Пусть не забывает. Не забыть бы и нам самим, ради чего мы воюем. Нет. Не забыть…. За спиной раздался шум, потом кто-то без спроса отодвинул полог. Я повернулся, увидел двоих. Чеченцы. Одного я не знал. Вторым был тот, кого я видел в штабе Ростовского РОШ. На фотографии. Полковник Микаил. Он же Сулимов Магомет Омарович. – Товарищ генерал… – сказал незнакомый мне чеченец… хотя какой незнакомый – тот самый, которого я видел перед захватом посольства. – Сейчас иду. Генерал испытующе посмотрел на меня. – Думайте, Сивков. Времени немного, но оно пока есть. Думайте. С нами вы – или против нас… И вышел. Только он зря это мне говорил. Я все уже понял. Ничего уже не изменить. Ни-че-го… Поздно… |