Книга Диета против пистолета, страница 40 – Наталья Александрова

– Ну вот, видишь! – обрадовалась покладистая Алка.

Подруги зашагали ко входу в ресторан.

Швейцар приветствовал их как старых знакомых.

– О, дамы! Что-то давно вас не было! Я уже даже начал беспокоиться…

Тут он разглядел Алкину умопомрачительную кофту и тихонько запел узбекскую песенку советских времен:

– Цып, цып, мои цыплята, цып-цып-цып, мои цыплята, вы пушистые комочки, мои будущие квочки…

– Я бы попросила вас воздержаться от намеков! – недовольно проговорила Алла, – Что вы себе позволяете?

– Намеков? Каких намеков? – швейцар пожал плечами. – Ну ладно, не хотите – как хотите. А эту можно? – И он заунывно завел: – Уч-Кудук – три колодца…

– Вообще-то, мы не песни ваши пришли слушать, – оборвала Надежда вокалиста-любителя. – Мы хотели задать вам несколько вопросов.

– Такса прежняя, – быстро сориентировался «пират» и протянул сложенную лодочкой руку.

– Дать карандашик? – с невинным видом спросила Алла.

– Зачем? Какой карандашик? – недоуменно переспросил ее привратник. – Вам что – еще и в письменной форме?

– Губу обратно закатать! А то уж больно ты ее раскатал! Каждый раз ему, видите ли, барашка в бумажке подавай! В олигархи выбиться хочешь? Так это сейчас небезопасно!

– Как хотите, – швейцар пожал плечами. – Вы же у меня что-то хотели спросить? Так я вам без денег даже не скажу, который час!

– Ну-ну, не будем ссориться! – примирительным тоном проговорила Надежда. – Просто мы с подругой поспорили, хорошая ли у вас память.

– Не жалуюсь, – осторожно ответил швейцар. – А в чем дело?

– Помните ли вы Лесогорск, Моховое, Прохора Медведева?

– Ох! – Мужчина попятился и даже сделал попытку перекреститься. – Вы кто ж такие? Откуда про те времена знаете?

– Баш на баш, – ответила Надежда. – Мы вам расскажем, где раздобыли такую информацию, а вы нам ответите на несколько вопросов.

– И как это вы такую карьеру сделали – из больших начальников в швейцары! – добавила Алка.

– Ладно. – Швейцар снял адмиральскую фуражку и, заглянув в дверь ресторана, крикнул: – Костик, постой за меня полчасика, ко мне знакомые пришли!

Из-за двери донесся чей-то недовольный ответ, но «пират», не обращая на это внимания, зашагал прочь от своего рабочего места. Пройдя метров двадцать, он свернул к небольшому уличному кафе и сел за столик под тентом, указав подругам на соседние места:

– Садитесь, разговор долгий.

Он сделал знак официантке и заказал для себя кофе с коньяком, а подругам – капучино.

– Правда, – начал он свой рассказ. – Был я когда-то начальником. Хорошую карьеру сделал. Сам теперь с трудом в это верю. Целое геологическое управление в подчинении, сотни людей, территория – как две Франции. Сами понимаете – планы, отчеты, разносы, вышестоящее начальство… Сердце прихватит, валидол под язык – и вперед! Там ведь как – на месте стоять нельзя, только остановишься – идущие сзади затопчут! Только раз так прихватило, что никакой валидол не помог. В сердце как кол воткнули, в глазах потемнело. Очнулся на больничной койке, и врач, Семен Михалыч, строго так мне сказал:

– У вас, Крюков, был обширный инфаркт. Мы вас общими усилиями отделения реанимации с того света вытащили, но если не будете себя беречь, жить вам останется в лучшем случае полгода.

– Как это – беречь? – спросил я у доктора. – С выпивкой, что ли, завязать?

– Это само собой. Ни в коем случае не курить, не пить, не есть жирного и жареного, но самое главное – никаких волнений. Одна хорошая нервотрепка – и я уже не смогу вам помочь.

Послушал я его и задумался. Карьера – это, конечно, хорошо. Хочется высоко подняться. Да только жить еще больше хочется. Если доктор правду говорит и мне всей жизни осталось полгода, так на фига мне вся эта гонка?

Выписали меня из больницы, поехал я к тому самому вышестоящему начальству и положил на стол заявление. Так и так, по собственному желанию. Возражений слушать не стал, пошел прочь. И вот представьте, вышел я из того здания на крыльцо, огляделся, и так мне хорошо стало! Первый раз в жизни свободным человеком себя почувствовал! Солнышко светит, птички поют, и ничего мне не нужно – ни повышений по службе, ни денег! А вы говорите – как это из начальников в швейцары? Может, это и было самое большое мое повышение! Правда, в швейцары-то я не сразу определился, тоже своего рода карьеру делал. Сперва шофером поработал, недостаточно спокойно показалось, потом бутылки принимал, ну, там тоже конкуренция, прямо мафия… а вот тут, возле двери – самое милое дело!

– А как сердце? – заинтересованно спросила Надежда. – Не беспокоит? Не вредно ли вам кофе, да еще с коньяком?

– Можете представить – с того дня я о нем ни разу и не вспоминал! Оказалось, что самое лучшее сердечное лекарство – это заявление «прошу уволить по собственному желанию»! Я как-то доктора того встретил, Семена Михалыча, он как меня увидел, прямо в лице переменился.

– Как же так, – говорит. – Я вам, Крюков, полгода давал, а вы десять прожили! Неужели мой научный прогноз не оправдался?

А я ему отвечаю:

– Очень даже оправдался ваш прогноз! Тот человек давно умер, а я теперь – совершенно другой, и вам за то большое спасибо.

Официантка принесла заказ. Швейцар поднес к губам чашечку с крепчайшим напитком и проговорил:

– Ну, теперь ваша очередь. Расскажите, откуда про мое прошлое разузнали. Вы что, в тех местах бывали?

– Нет, – честная Надежда замотала головой, – не довелось.

– Тогда откуда же сведения? – Крюков подозрительно уставился на подруг. – На представительниц «компетентных органов» вы вроде не похожи, да и какой интерес у этих самых органов может быть к безобидному швейцару?

Надежда уселась поудобнее и рассказала про художника, в чьей мастерской они только что побывали, и про портрет, на котором Крюков изображен рядом с Прохором Медведевым.

– Внешность у вас очень уж запоминающаяся, ни с кем не перепутаешь, вот мы и хотели вас спросить – раз вы бывали в тех местах, не помните ли вы самого Прохора и кое-кого из его друзей. Понятно, что времени с тех пор прошло много, как бы уже другая жизнь, и не очень мы на вашу память рассчитывали, но больше просто не к кому обратиться…

– Ну, с памятью-то у меня полный порядок! – похвастался бравый швейцар. – Тем более такого человека, как Прошка Медведев, трудно забыть. Настоящий сибиряк, в тайге как у себя дома! А почему он вас интересует?

– Да, собственно, даже не он, а его знакомые. Может быть, вы их знали, пара из Ленинграда, муж и жена Цыпкины…

Надежда назвала эту фамилию на всякий случай, не очень рассчитывая на успех, но Крюков, к ее удивлению, кивнул:

– Илья и Алина! Ах ты, черт! Вспомнил, где я вашего спутника видел! Это же Илья и есть, только постарел, изменился очень!