Онлайн книга «Гусарский монастырь»
|
За воротами все исчезло; во тьму вместе с домом ушло все, что было хорошего, светлого и прекрасного в жизни… Леня тихо плакала. — Скажите, как скончалась Людмила Марковна? — проговорила она. — Сразу, как и Владимир Дмитриевич покойный! — ответил Шилин. — Но отчего? Ссорились они со Степаном Владимировичем, кричали? — Нет, не слыхать про это было… ничего не сказывали люди! — Смотрите!… — с легким испугом произнесла вдруг Леня. — Зарево как будто над Рязанью?! — Оно и есть… — равнодушно ответил Шилин, глядя на зловещее пятно, что лужа крови, проступившее на черном, беззвездном небе. — Пожар где-то! — Скажите, кто вам дал мою вольную? — спросила через некоторое время Леня. — Барин покойный… Шилин, слышалось, был озабочен и все поглядывал на зарево. Леня схватила его за руку. — Владимир Дмитриевич?! — вскрикнула она. — Почему же вы так долго не отдавали ее мне? — Виноват, недосуг все было заехать к вам. Не к спеху, думал, вам! — Не к спеху?! — воскликнула Леня. Укор и грусть были в ее голосе. — Но куда же вы везете меня? Зачем? — словно только что опомнившись и сознав, что делает, спросила она. — Пустите меня: я к Степану Владимировичу не поеду! — Знаю-с… Не к нему и везу вас! — Куда же? Кто прислал вас? — Беспокойство Лени все возрастало. — Посылать никто не посылал, а сказывали Альварец с Роландом, что между вами и господином Пентауровым вышло, я и поторопился за вами съездить… — Альварец?… Роланд?… Господи, брежу я, кажется?! — Ничего не бредите — самая явь теперь начинается. Вольная у вас в кармане, господину Пентаурову вас не достать, живи — не тужи, одно слово! — Так это они подумали обо мне? Милые… и вы добрый! — Что за добрый? Живых людей не ем, только и доброты моей! А вас пока что у себя устрою: домик у меня есть в Рязани, а как оглядитесь — ваша воля, мчите по белу свету, куда вздумаете! — Спасибо вам!… — от души вырвалось у Лени. Самые разноречивые чувства переполняли ее: и радость нежданного счастья, и горе по близкому человеку, и признательность к позаботившимся о ней людям… Слезы неудержимо текли по лицу ее. Зарево понемногу ослабевало, но все еще держалось на небе и, когда пара взмыленных коньков Шилина остановилась у Московской заставы, он спросил у вышедшего из домика инвалида: — Где это горит, Иван Семеныч? — А кто ж его знает? — зевая, ответил тот. — Горит и горит… Каждый день, почитай, горит — на все не насмотришься! И что это ты, Смарагд Захарыч, по ночам ездить вдруг стал? — добавил он, открывая и пуская вверх шлагбаум. — Да ты с девкою? Ай да лю-лю! — инвалид свистнул. Бричка заныряла по рытвинам и выбоинам, и скоро колеса ее загремели по Большой улице; дальний конец ее был ярко освещен, там словно стоял день; виднелась теснившаяся толпа народа, слышались возгласы, шум и треск горящего дерева. — Это наш, то есть пентауровский дом горит?! — вскрикнула Леня. Она угадала: когда они подъехали к месту пожара, дома уже не существовало; вместо него по истоптанному цветнику и обширному двору бегали люди, грудами высились столы, стулья и всякая утварь, какую успели спасти и вынести. — Не слыхали — с чего пожар приключился? — обратился Шилин к ближайшей кучке людей. — Кто их знает… — отозвался пожилой человек, купец по виду. — Сказывают, будто покойница, старая барыня, свечку с огнем оставила в барском кабинете… — А умерла она где? — спросила Леня. — В колидоре около него и померла! Пока занялись ей, то да се, все и заполыхало! — Долго ли заполыхать? — поддержал другой. — Деревянное все!… — От Бога не уйдешь! — проговорил Шилин и, поглядев еще немного на происходившее, повернул лошадей на Левицкую и оттуда к своему домику, где уже давно его и гостью ожидала Мавра. События в Рязани развернулись следующим чередом. Степан Владимирович сидел у себя в кабинете и от нечего делать пересыпал серебряные рубли из горсти в ящик, любуясь их видом и звоном, когда принесшийся во весь дух Ванька постучался к нему в запертую дверь и прокричал, что приехала Людмила Марковна. Пентауров сморщился, быстро задвинул и запер ящик стола и с минуту колебался — идти ли ему навстречу или не идти? У бабушки, как он подозревал, должны были водиться деньги, и поэтому ссориться с нею ему не хотелось. — Но если Ленька сказала? Ну что ж? Он пошутил, он барин, он вправе побалагурить!… — Он отпер дверь, снова запер ее за собой и, изобразив радость на лице, поспешил в гостиную, куда прошла Людмила Марковна. — Бабинька, милая, как я рад вас видеть?! — заговорил он, входя в гостиную. — Я сам собирался сегодня проведать вас… Скушать чего-нибудь не хотите ли? Ей! — крикнул он, хлопнув в ладоши, но старуха остановила его. — Не таранти, не хочу!… — сказала она, и по тону ее Степан Владимирович понял, что Леня ничего не передала ей. Это его окрылило. — Поговорить с тобой приехала… — продолжала Людмила Марковна; она взглянула на сидевшую неподалеку свою спутницу и не успела еще указать ей головою на дверь, как та вскочила и, приговаривая: «Понимаю, матушка, все понимаю!…», ручейком потекла вон и оставила их вдвоем. — Сядь… Не шмыгай перед глазами! — приказала Пентаурова. Степан Владимирович повиновался, плюхнулся в кресло и закинул ногу на ногу. — Ты дворянин или жулик? — спросила она, вперив в него темные глаза свои. Степан Владимирович даже поперхнулся от такого вопроса и задранная вверх нога очутилась, где ей и следовало быть, — на полу. — Бабинька, что за вопрос?! Разумеется, я дворянин! — По-дворянски тогда ответ давай: где вольная? — Уверяю вас, не знаю! Нету ее, нигде нету. Леня же сама смотрела! Отец, значит, ее вынул! Пентаурова отрицательно качнула головой. — Вынул ты! Зачем? — Вы меня, бабинька, оскорбляете? — Степан Владимирович встал и раздул щеки с видом негодования. — На что мне ее вольная?! Старуха с трудом высвободила из кармана толстую пачку серых сторублевых бумажек. — Вот! — проговорила она. — Это цена ее вольной. И если завтра у меня ее не будет — Богом клянусь, — гроша медного не увидишь после меня! Вид денег заставил разгореться глаза Степана Владимировича, но желание отомстить как следует одержало верх над жадностью. Он сообразил, что нужно лишь как-нибудь протянуть время, и тогда не уйдут от него ни деньги, ни Леня. — Бабинька, я в деньгах не нуждаюсь! — напыщенно ответил он. — Но раз вы мне не верите — вот вам ключ от кабинета, это от письменного стола. — Он достал из кармана один за другим два ключа и протянул ей. — Пожалуйста, осмотрите все сами… |