Онлайн книга «Место под солнцем»
|
Получилось десять ответов, из них у восьми человек фамилия была Линде. Четверо проживали в Сконе, один выехал на жительство в Швейцарию, а трое были зарегистрированы в районе Стокгольма. Анника посмотрела годы рождения и сразу нашла своего Никласа. Линде, Бу НИКЛАС Юнгве Адрес регистрации: ЭНГСЛЮККЕВЕГЕН 73, 245 62, ЕРУП Лен: 12 СКОНЕ Община: 3 °CТАФФАНСТОРП Приход: 06 УППАКРА Ему тридцать три года. Анника начала новый поиск, набрала фамилию – Линде, номер почтового отделения 245 62, пол – женский. Бинго! Три ответа по тому же адресу. Линде, Анна МАРИЯ, тридцати трех лет. Линде, Кайса ЕЛЕНА, десяти лет. Линде, Альва НАТАЛИ, трех лет. Его жена и две дочери. Нет ли у него еще и сына? Она в третий раз начала поиск: Линде, пол мужской и номер почтового отделения. Снова бинго. Линде, Бу ОСКАР, восьми лет. Она долго смотрела на это имя. Мальчик, ровесник Калле. Оскар. Наверное, у него выпадают зубы, и он по телефону рассказывает об этом папе, который работает в далекой Испании. Тяжелая у тебя работа, Никлас. Жена и трое детей в Ерупе. Интересно, где это? Скорее всего, где-то возле Мальмё. Идиллическое, видимо, место. Энгслюккенвеген. В сумке зажужжал мобильный телефон. Анника соскочила с кухонного стула, ушибла палец ноги о ножку стола и выбежала в холл. – Анника? Это был Никлас Линде. Анника поспешно посмотрела на компьютер. Не мог ли он видеть ее поиски? Вполне возможно, но звонит он, наверное, не поэтому. – Привет, – удивленно сказала она. – Я уже в Стокгольме. – Слушай, – заговорил он, и Анника только теперь поняла, что он говорит очень серьезно и сухо. – Я хочу задать тебе несколько вопросов, ты можешь сейчас говорить? Она вернулась на кухню и выключила сайт, на странице которого перед ней лежала вся семья Никласа Линде. – Да, конечно, – ответила она, подняв ушибленную ногу. – Речь пойдет о Юхане Зарко Мартинесе, шведском гражданине, с которым ты встречалась в тюрьме в Малаге. – Я слушаю, – сказала Анника. – Могу я спросить, о чем вы беседовали? – Конечно, можешь, но не знаю, отвечу ли я. Если речь идет о каких-то личных вещах, то, знаешь, есть закон о защите источников и… – Парень умер, – сказал Никлас Линде. – Сегодня утром его нашли в камере мертвым. У Анники подкосились ноги, и она опустилась на стул. Сквозь жужжание компьютера она слышала, как шумит в ушах кровь. – Умер? От чего? – Его, естественно, вскроют, но некоторые вещи врач может утверждать уже сейчас. У него были узкие зрачки, точечные. Это очень характерно для передозировки морфина. Анника тряхнула головой, чтобы прийти в себя. – Морфина? Но как он его получил там, в тюрьме? – Вот об этом-то я и хотел тебя спросить. Ты была последней, кто с ним говорил. Он просил наркотики, когда вы разговаривали? У Анники сильно забилось сердце и вспотели ладони. – Нет, – нервно ответила она. – Он сказал, что редко нюхает кокаин, предпочитает пиво. Она с трудом сглотнула и кивнула самой себе. – Да, так и было, – сказала она. – Он спросил, нет ли у нас с собой пива. Он утверждал, что его очень легко пронести в камеру. – Но у вас не было с собой пива? – Естественно, нет. – Что говорила Карита во время интервью? – По большому счету ничего. Она переводила, когда мы общались с охраной, но Юхан прекрасно говорит по-шведски. – Что она говорила потом? Анника задумалась. – Ничего. Или нет, она спросила, что прошептал мне на ухо Юхан, когда мы уходили. – Прошептал? И что же он прошептал? – Ничего особенного, он обнял меня и попросил помочь ему выбраться из Малаги. Я ничего ему не ответила, потому что сказать мне было нечего. – Почему Карита об этом спросила? – Не имею ни малейшего представления. – Ты вчера работала с Каритой? – Вчера, в пятницу? Нет, я брала одно интервью в Гибралтаре, а второе в Эстепоне, но в первом случае по-датски, а во втором по-шведски. Почему ты спрашиваешь? Никлас Линде умолк. В трубке слышалось лишь потрескивание. – Карита Халлинг Гонсалес посетила в камере Юхана Зарко Мартинеса вчера днем. После этого ее зарегистрировали как посетительницу, и она могла навестить его еще раз. – Ты и в самом деле уверен, что это морфин? Это не может быть что-то другое? Она чувствовала какое-то болезненное возбуждение. – Если Хокке снабдили морфином не надзиратели, то, значит, это сделала Карита. Она единственная, кто имел такую возможность. У Хокке не было в тюрьме сокамерников и не было других посетителей. Анника прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. – Это невозможно, – возразила она. – Я была у нее дома. Да, она тщеславна, она терпеть не может англичан, но она искренне любит своего мужа… Что говорит она сама? Ты с ней не разговаривал? – Интерпол объявит ее в розыск, как только будут результаты вскрытия. – Почему? Она пропала? – Дом заперт. Ее муж сегодня сегодня с утра не вышел на работу и до сих пор там не появился. Анника открыла глаза и тупо уставилась на кухонный шкаф. – Исчезла вся семья? И дети тоже? – Карита что-нибудь рассказывала тебе о своей жизни или о семье? – Зачем это? – Первые, кого мы обычно ищем, – это родственники и близкие друзья. Анника слышала собственный голос как будто издалека, как будто другой человек пользовался ее голосовыми связками. – Она росла в Беверли-Хиллз, там познакомилась со своим мужем Начо. Он детский врач, родом из Колумбии. В начале девяностых они жили в Боготе. Свекор Кариты, кажется, его звали Виктор, был там начальником полиции, и его убили мафиози, после чего они были вынуждены бежать из страны, так как мафия обычно вырезает целые семьи, чтобы никто не мог унаследовать… – Что-нибудь еще? Анника плотно закрыла глаза. – У ее родителей была биотехнологическая фирма, «Селл Импакт». Когда они умерли, она унаследовала эту фирму и сразу ее продала, потому что ничего не понимала в биотехнологиях. На деньги, вырученные от продажи, они купили таун-хаус в Новой Андалусии. |