Книга Первый день вечности, страница 17 – Александр Уралов

— Опять, наверное, где-нибудь в Белом доме ошивается. Пятница, — сказала Оксанка. — Помяни моё слово, через пару месяцев или в банк уйдёт пресс-секретуткой, или на "Студию-44" заместителем по развитию. Об этом уже неделю на всех перекрёстках трезвонят.

— Хм… в банк-то и я бы пошла!

— Ой, только не надо, Вика, — дёрнулся Кирилл. — Ты же на голову больная репортёрством. Ты же в банке сдохнешь от тоски! Опять же, новости ведёшь. Диктор. Звезда!

— Не надо ля-ля! — подбоченилась Вика. — Я уже резко поумнела, глядя на некоторых… хрен с ней, со звёздностью!

Кирилл поднял белый пластмассовый стаканчик и провозгласил:

— За процветание банковского дела!

В комнате роилось, как потом выяснилось, восемь человек. Операторы Нестор и Лекс (в миру Нестеров Дмитрий и Сашка Фаридов, подрабатывающий ещё на двух телеканалах); Оксанка-корреспондент, Вика — ведущая новостей и "репортёрщица", как дразнил её Кирилл. Сам он, кстати, должен был сегодня вместе с Лексом ехать к учредителям на завод цветных металлов, но в последний момент позвонил директор Ершов…

— Пришёл гегемон и всё пошло прахом! — в который раз рассказывал Кирилл. — И вообще, хрена ли я тут с вами сижу? Как говорил Гоголь, устами одного из своих персонажей — сижу, греха набираюсь. Даже водители все разъехались.

— Ну, иди, что сидишь? — кокетливо говорила Оксанка.

— Ишь, как попочкой крутит! — орал Кирилл. — Оксана, почему у тебя такая красивая попа? Как у Малахова этого… "Большая скидка" который!..

— Это потому, что он её непрестанно тренирует, — ядовито вставила Инна-архивариус.

— Во-во! Сжимает и разжимает, сжимает и разжимает… и так — каждое утро!

— Фи, старый анекдот! — пьяненько крикнула из противоположного угла Оксана-вторая, притиснутая с двух сторон Нестором и Лексом.

— Слушай, Кирилл, заткнись, а? — немедленно надулась Оксанка.

— Ради тебя… и Виктории… я готов понести любую кару! — Кирилл нагнул голову. — Повинную голову и сеч не мечёт… тьфу — меч не сечёт!

— Девки, мне идти пора, — в третий раз сказала Вика.

— Вика, ты меня бросаешь… среди этих пьяных животных?! — орала Оксана-вторая.

— Испугалась баба… этого самого, — сказал Кирилл и подцепил пластмассовым ножом огурчик в стеклянной банке. Огурчик сорвался и упрямо плюхнулся обратно.

— Вилку возьми, наказание ты моё, — Вика протянула ему свою.

Кирилл ей очень нравился. Но, — ёлки-палки! — мало ей было красавца-мужа?! Удалой такой… старший лейтенант. Тоже, бывало, все девки на него вешались! Ну, и где он теперь? Вместе со своими тремя тысячами рублей оклада "денежного воздержания", как сам же и шутил. Нет, девочки-мальчики, нечего тут нищету плодить. Кирилла, вон, и ножом в живот пыряли, и в аварии он попадал, и в драки… а всё на пиво не хватает! Зато вся физиономия в шрамах. Конан-варвар… уральский…

— А всё-таки хорошо было бы замуж за банкира выйти, — задумчиво сказала она.

— Ага, а он скажет — хрена ли ты круглые сутки среди красавцев вращаешься? И бросит тебя. Из ревности, — глубокомысленно сказал Кирилл, выковырявший всё-таки упрямый огурец из банки.

— Это где они, красавцы?

— Там же, где и большие зарплаты, — ехидно вставила Инна.

— Это мы-то не красавцы? Вон — Лекс, Махно, Тарас… Кирилл Деревнёв, в конце концов! Ваш покорный слуга.

Тарас сидел у видеомагнитофона и, надев наушники, расписывал синхроны и видеоряд. Рядом стояла банка с пивом.

— Вот, девки, Тарас. И трезвый, и работает! Чем не жених? Молодой, холостой, незарегистрированный! Скоро Парфёновым станет… местного разлива…

— Мы тут все скоро кем-нибудь, да станем, — раздражённо сказала Оксана и поглядела на часы.

— Что, не едет? — осведомился Кирилл. Оксана немедленно окрысилась:

— По мне, так пусть вовсе не появляется. Я его не жду.

Она встала и вышла из комнаты.

— А что я? — сказал Кирилл. — Мне по хрен. Хоть с Дедом Пахомом.

— Ой, да ладно, — пропела Инна. — Ну, клеится она к Борщу, и что?

— Он не Борщ! Он, в рот ему лягушку, ходячий псевдоним Марк Резкий, — недружелюбно пробормотал Кирилл. — Нет, девушки, пора мне идти… на холодное жёсткое холостяцкое ложе. Ты слышишь, Вика? Я по глазам вижу, что ты взволнована. В тебе уже зашевелилось сострадание?

— Это у тебя кое-что зашевелилось, — ответила Вика.

— Как зашевелилось, так и отшевелится, — вставила Инна.

— Ну, уж нет! — Кирилла сегодня несло. — Это самое… будет последним, чем я шевельну, покидая сей яростный мир. Я буду способен на любовь до последнего содрогания бренной оболочки.

— Что-то мало нас сегодня, — задумчиво сказала вошедшая Оксана.

— Так ить, матушка! Время-то позднее! Которые путёвые — давно уже по домам и по барам разбрелись.

— Ой, ты разбредёшься… на твою-то зарплату.

Кирилл помрачнел.

— Ты ударила меня по самому больному месту. Можно сказать, плюнула в душу и ногой растёрла… морда ты бессовестная, басурманская.

Прозвище "басурманка" с год назад приклеилось к Оксане, когда, после интервью с архиепископом, на укоризненное замечание архипастыря, мол, курить православной девушке должно быть неприлично, Оксана, невинно хлопая ресничками, созналась в том, что она — некрещёная, склонная к атеизму дамочка со стервозным характером.

— Не душа в тебе, Оксана, а пар один, — мрачно сказал разобиженный Кирилл. — Одно слово — нехристь.

— Парфёнов, на НТВ, говорят, пятьдесят тысяч баксов в месяц имел, — забубнили в углу.

— И что? Ершов, говорят, на выборах триста снял…

— Не триста, а двести восемьдесят. Зелёными.

— Так он тебе лично и поручил… посчитать. Слюни подбери, журка!

— Не мешай мне завидовать и наполняться ядом классовой ненависти.

Словом, всё сегодня было, как обычно по пятницам, только не так весело. Вчера все основательно наклюкались и сегодня, с бодуна, не веселило ни пиво, ни водка. "Ничего, зато голова перестала болеть", - подумала Вика.

Разговор шёл вяло. Архивариус Инна, зевая, уже осведомилась у Тараса, не собирается ли он сидеть здесь до утра, — ей нужно было взять у него две архивных кассеты и закрыть, наконец, помещение архива. Тарас поклялся, что ему остались сущие пустяки, и застенчиво улыбнулся в бороду.

Полчаса назад к ним заглянула Леночка-гримёр (сама она всё-таки предпочитала термин "визажист") и наскоро попрощалась со всеми. Сегодня она не оставалась на эфир, потому что завтра с утра субботы должна была прийти к 7-30 гримировать Алёнку для записи "Сказок на ночь от Алёнушки" и сидеть ей лишних полчаса совершенно не хотелось. Обещал вернуться Олежек с Земляникой и Кузей, да что-то их не было до сих пор. Впрочем, завтра они собирались на рыбалку — чёрта ли им сегодня здесь отсиживать?