Онлайн книга «Я исповедуюсь»
|
Это была мировая премьера пиджака, который она уговорила Адриа купить, если он хочет, чтобы она поехала с ним в Тюбинген на презентацию Истории европейской мысли. И Адриа, сидя за столом рядом с выступавшими знаменитостями, посмотрел в сторону Сары, и я подумал: Сара, моя дорогая Сара, это сон. Не глубокое, скрупулезное и прочувствованное выступление Каменека с легкими и едва заметными личными субъективными нотками, не вдохновенная речь профессора Шотта, уверявшего, что в Die Geschichte des europäischen Denkens [340] содержатся великие мысли и что ее необходимо распространить по всем университетам Европы, и я прошу вас незамедлительно ее прочесть. Прошу? Нет, я требую ее прочесть! Не зря профессор Каменек сослался на Исайю Берлина и его Personal Impressions (vid. supra). Тут стоило бы добавить, если позволит профессор Каменек, что ссылки на работы Ардевола имеются как в беседе Берлина с Рамином Яханбеглоо [341] , так и в канонической биографии философа, написанной Игнатьевым [342] . Нет, это все не чудо, Сара. И даже чтение отрывков из книги, которое растянется на добрый час. Не это, Сара. Чудо – видеть тебя здесь сидящей на том месте, где когда-то часто сидел я, – темноволосую, с хвостиком, падающим на спину, смотрящую на меня с едва сдерживаемой улыбкой и думающую, какой я красивый в новом пиджаке, а, профессор Ардевол? – Простите, профессор Шотт? – А каково ваше мнение об этом? Каково мое мнение. Господи боже ты мой. – Любовь движет солнцем и звездами. – Что-что? – Профессор удивленно посмотрел в зал и вновь непонимающе взглянул на Ардевола. – Видите ли, я влюблен и мгновенно теряю нить рассуждений. Не могли бы вы повторить вопрос? Присутствующие не знали, смеяться или нет, и озабоченно переглядывались с нерешительной кроличьей полуулыбкой. Наконец Сара издала спасительный смешок, и все рассмеялись вслед за ней. Профессор Шотт повторил вопрос. Профессор Ардевол обстоятельно на него ответил, в глазах многих присутствующих заблестел интерес. Жизнь чудесна, подумал я. А затем прочитал третью главу, самую спорную, в которой рассказываю, как я осознал историческую природу познания, не прочитав ни одной строчки из Вико. И о моем потрясении, когда я открыл Вико благодаря подсказке профессора Рота, которого, к несчастью, уже нет среди нас. И, читая, я не мог не думать о том, что много лет назад Адриа бежал в Тюбинген, чтобы зализать раны после неожиданного и необъяснимого исчезновения Сары, а теперь она, довольная, сидит перед ним; о том, что двадцать лет назад он разгуливал по Тюбингену, путался с кем попало, как верно было отмечено во вступительном слове, и заглядывал во все аудитории, высматривая в каждой девушке Сарины черты. А теперь она, повзрослевшая, сидела в аудитории 037 и с иронией смотрела на него, когда он закрывал книгу и говорил: на эту книгу ушли долгие годы работы и я надеюсь, что мне еще много-много-много лет не придется писать ничего столь же трудного. Аминь. И все с вежливым воодушевлением застучали костяшками пальцев по столам. А потом был ужин с профессором Шоттом, деканом Варттен, взволнованным Каменеком и еще двумя дамами-профессорами, несколько молчаливыми и застенчивыми. Одна из них, пониже ростом, тонким голоском сказала, что ее очень тронул портрет Ардевола-человека, нарисованный Каменеком, и Адриа принялся хвалить того за умение тонко чувствовать, а Каменек слушал, опустив глаза, смущенный неожиданными комплиментами. После ужина Адриа повел Сару гулять по парку, где в предсумеречном свете чувствовался резкий запах холодной весны. И она сказала: как здесь красиво. Хотя и холодно. – Говорят, сегодня пойдет снег. – Все равно красиво. – Когда я грустил и думал о тебе, то всегда приходил в этот парк. И перелезал через ограду кладбища. – А так можно? – Видишь, я уже тут. Она, недолго думая, тоже перелезла. Метров через тридцать они оказались перед решетчатыми воротами кладбища. Ворота были открыты, и Сара с трудом сдержала нервный смешок, словно ее рассмешило жилище мертвых. Когда они дошли до последней могилы, она с любопытством прочла на ней имя и фамилию. – Кто они? – спросил командир без погон. – Немцы из сопротивления. Командир подошел, чтобы получше разглядеть их. Мужчина средних лет больше походил на служащего, чем на партизана. Женщина казалась мирной домохозяйкой. – Как вы добрались досюда? – Долгая история. Нам нужна взрывчатка. – Откуда, черт побери, вы взялись? И что вы, черт вас возьми, о себе думаете?! – Гиммлер должен приехать в Ферлах. – Где это? – Недалеко от Клагенфурта. По другую сторону границы. Местность нам хорошо знакома. – И что? – Мы хотим подготовить ему достойный прием. – Каким образом? – Заставим полетать. – С ним это не пройдет. – Мы знаем, как это сделать. – Нет, не знаете. – Знаем. Потому что мы готовы умереть, чтобы убить его. – Так вы сказали, кто вы? – Мы не говорили. Нацисты разгромили нашу группу сопротивления. Казнили тридцать человек. Наш командир покончил с собой в тюрьме. Мы, оставшиеся в живых, хотим, чтобы смерть героев была не напрасна. – Кто возглавлял ваш отряд? – Герберт Баум. – Так вы из группы… – Да. Командир без погон с беспокойством взглянул на адъютанта с русыми усами: – Когда, говоришь, должен приехать Гиммлер? Они досконально изучили план покушения. Да, осуществить его было возможно, даже очень возможно. Поэтому прибывшим выделили щедрую порцию динамита и Данило Яничека в помощь. Так как людей у партизан было мало, решили, что Яничек должен вернуться в отряд через пять дней, независимо от успеха операции. И он ни за что не должен погибнуть вместе с вами. – Но это опасно, – возразил Яничек, совсем не в восторге от изложенного плана. – Да. Зато если это удастся… – Я плохо себе представляю, каким образом. – Это приказ, Яничек. Захвати с собой кого-нибудь, кто тебя прикроет. – Возьму священника. Тут пригодятся надежное плечо и зоркий глаз. Вот так Драго Градник оказался на горных тропах Йелендоля, нагруженный под завязку, словно коробейник, взрывчаткой, но такой радостный, как будто он и вправду нес деревянные ложки и плошки. Груз был благополучно доставлен на место. Худой, как макаронина, мужчина принял взрывчатку в темном гараже на Вайдишерштрассе и подтвердил, что визит Гиммлера в Ферлах ожидается в ближайшие два дня. |