Онлайн книга «Я исповедуюсь»
|
– Вы всегда жаждали моего падения, дядюшка Жан. Вы завидуете мне. Леклер удивленно посмотрел на племянника. И после долгого молчания произнес: – Я завидую тебе, шелудивому щенку? Виал покраснел как рак. В голове у него помутилось, парировать выпады дядюшки он не мог. – Будет лучше, если мы не станем вникать в детали, – произнес он, только чтобы хоть что-то сказать. Леклер посмотрел на него с презрением: – А по мне, так самое время вникнуть в детали. Чему я завидую? Внешности? Сложению? Влиянию в обществе? Обаянию? Таланту? Моральным качествам? – Разговор окончен, дядюшка Жан. – Он закончится, когда я сочту нужным! Ну, чему же я завидую? Уму? Образованию? Богатству? Здоровью? Леклер взял скрипку и сымпровизировал пиццикато. С уважением посмотрел на инструмент: – Скрипка необычайно хороша, но это не имеет значения, понятно? Я хочу одного – отправить тебя в тюрьму. – Значит, плохой из вас родственник! – А ты – мерзавец, которого я наконец вывел на чистую воду. Знаешь что? – Он широко улыбнулся, приблизив лицо почти вплотную к лицу племянника. – Скрипка достанется мне, но за ту цену, которую назначил Ла Гит. Леклер дернул за шнурок звонка. В комнату из дальней двери вошел носатый слуга. – Ступай к комиссару, пусть придет поскорее. И бросил племяннику: – Сядь, подождем месье Бежара. Но они не сели. Гийом-Франсуа Виал, направляясь к креслу, прошел мимо камина, схватил кочергу и ударил по голове любимого дядюшку. Жан-Мари Леклер Старший не сказал больше ничего. Без единого стона он рухнул на пол, кочерга так и осталась торчать у него в черепе. Капля крови упала на деревянный футляр со скрипкой. Виал, тяжело дыша, отер руки о камзол и произнес: ты не представляешь, как я ждал этого момента, дядюшка Жан. Затем огляделся, схватил скрипку, уложил в испачканный кровью футляр и вышел на террасу. Несясь через сад средь бела дня, Виал подумал, что стоит нанести визит – отнюдь не дружеский – Ла Гиту. – Насколько мне известно, – продолжал синьор Носеке, стоя посреди улицы, – на этом инструменте не играли хоть сколько-нибудь регулярно. Как и на Мессии Страдивари [120] . Вы понимаете меня? – Нет, – ответил Ардевол нетерпеливо. – Я говорю вам о том, что эти обстоятельства придают ей еще большую ценность. След этого инструмента теряется сразу после создания, когда она попала в руки Гийома-Франсуа Виала. Возможно, на нем кто-то и играл, но сказать об этом с уверенностью не могу. А теперь он вдруг появляется здесь. Эта скрипка бесценна. – Это я и хотел от вас услышать, caro dottore [121] . – В самом деле она появилась впервые? – с любопытством спросил сеньор Беренгер. – Да. – И все-таки я должен предупредить вас, сеньор Ардевол. Это большие деньги. – Она того стоит? – спросил Феликс Ардевол, глядя на Носеке. – Я бы заплатил не глядя. Если бы такие деньги у меня были. У нее восхитительный звук. – Мне плевать, какой у нее звук. – Да, но еще и исключительная символическая ценность! – Вот это действительно имеет значение. – Мы сейчас же вернем ее хозяину. – Но он мне ее подарил! Клянусь, папа! Сеньор Пленса надел пальто, сделал незаметный знак глазами жене, взял футляр и энергичным кивком приказал Бернату идти за ним. Бернат чувствовал себя так, словно в траурном молчании шел за гробом на похоронах. Он проклинал тот миг, когда решил похвастаться перед мамой и показать ей настоящий инструмент Сториони. А та сразу же позвала: иди-ка сюда, Жуан, посмотри, что принес наш сын. Сеньор Пленса помолчал несколько минут, рассматривая скрипку, после чего воскликнул: чтоб мне провалиться, где ты ее взял? – У нее волшебный звук, папа! – Да, но я спрашиваю, где ты ее взял? – Жуан, пожалуйста! – Давай, Бернат! Это все не шутки. – И нетерпеливо повторил: – Где ты ее взял? – Нигде. То есть мне ее дали. Ее владелец мне ее отдал. – И как же зовут этого идиота? – Адриа Ардевол. – Это скрипка Ардеволов? Молчание. Родители переглянулись. Папа вздохнул, взял скрипку, спрятал ее в футляр и сказал: мы сейчас же вернем ее хозяину. 13 Дверь открыл я. На пороге стояла женщина моложе мамы. Очень высокая, с красивыми накрашенными глазами – она вызывала симпатию и понравилась мне. Нет, на самом деле – больше чем понравилась, я влюбился в нее сразу и навсегда. И тотчас захотел увидеть ее раздетой. – Ты – Адриа? Откуда она знает мое имя? И еще этот акцент… удивительно. – Кто там? – крикнула Лола Маленькая из глубины квартиры. – Не знаю, – ответил я, с улыбкой глядя на это явление. Гостья улыбнулась мне в ответ, подмигнула и спросила, дома ли мама. Лола Маленькая вошла в прихожую. Прекрасная незнакомка, как мне показалось, решила, что это и есть мама. – Это Лола Маленькая, – пояснил я. – Синьора Ардевол дома? – спросила женщина ангельским голосом. – Вы – итальянка! – предположил я. – Прекрасно! Мне говорили, что ты очень способный мальчик. – Кто говорил? Мама с утра пораньше разбиралась с делами в магазине, но прекрасная незнакомка сказала, что ей не составит труда подождать. Лола Маленькая сухо указала ей на банкетку и ушла. Гостья села, глядя на меня. Я заметил маленький, очень красивый золотой крестик у нее на шее. Женщина спросила: come stai? [122] Я ответил с радостной улыбкой: bene [123] . В руках у меня был футляр со скрипкой, потому что я шел на урок к Манлеу. Чего маэстро совершенно не терпел в других, так это непунктуальности. – Ciao! [124] – тихо сказал я, открывая дверь на лестницу. |